Я даже не таращусь на телефон каждые пять минут. Я настолько увлечена, что вспоминаю о нём не чаще раза в час. А проверяю входящие всего лишь дважды.
Они по-прежнему пусты. И всё, что я придумала утром в серых глазах осталось моей иллюзией. Ещё одним желанием, которому не суждено исполнится.
Сегодня пятница. Я смогу прийти домой, зашторить окна на благословенных два дня и спрятать за ними душу и сердце, как делала всегда. Запереть их в чулане к понедельнику, и постараться больше никогда не вспоминать.
Еду до дома с зудящей усталостью. Отчасти она приятна, потому что является следствием плодотворного дня. Отчасти пугает – выжить в трипе сейчас будет непосильной задачей. Но мне везёт, и я добираюсь до заветной деревянной двери моей квартиры без приключений.
Запираю замок и долго смотрю на него, не осознавая, чего хочу или жду от этого незамысловатого механизма. Вот я провернула, он щёлкнул. Почему мне этого больше недостаточно?
Раньше я хотела спрятаться от окружающего мира, который мог нанести мне непоправимый вред, уничтожить меня, запереть за другими, жёлтыми стенами. А сейчас я бы с удовольствием спряталась от себя самой и тех ураганов, что бередят душу. Жаль, что замок мне уже не помощник.
Не помогут задёрнутые шторы и уютные светильники, но я продолжаю их включать, закрывать наглухо окна. Я не могу остановить эту бессмысленную инерцию потому что мной движет надежда. Что однажды я вернусь к прежней себе, изнурительному, бессмысленному комфорту… И потеряю только что обретённое желание выжить?
Нет, в этой логике что-то неверное.
Смотрю на еду в холодильнике, и меня слегка подташнивает от вида этого вялого однообразия. Макароны, гречка, пятиминутные заварные супы, которые я зачем-то тоже храню там. Я не настолько хочу есть, чтобы мучать себя этим.
И только сейчас окончательно признаю, как сильно я сдвинулась с привычной орбиты за этот месяц. Признаю, но уже не могу найти первопричину. Да это и неважно.
Думаю выключить телефон, чтобы сам шанс получить неожиданное входящее сообщение перестал меня терзать. Но с грустью понимаю, что в этом случае включить его заново будет в десятки раз сложнее и тревожнее. Легче получать свою дозу нервов понемногу.
И в тот момент, когда я удобно устраиваюсь под одеялом в полутьме с очередным идиотским ситкомом, готовлюсь засыпать и почти заставляю себя выдохнуть, телефон предательски вибрирует. Вздрагиваю и до конца не верю, что это происходит на самом деле.
Оживает чат с Максимом, и все иллюзии о сероглазом феврале вместе с ним. Сколько ни сдерживай, сколько ни кори себя – порой мечтать – это всё, что мне позволено.
Мечтать и тихо саботировать реальность, пока могу.
Вместо текста снова файл с музыкой. На этот раз я не терзаюсь и сразу включаю.
Мелодия начинается тихо и с первых нот обволакивает таким уютом, что я вдруг улыбаюсь. И становится наплевать на дверной замок, который не спасёт меня от самой себя, и на чулан внутри, который я так и не смогла запереть… На макароны, дурацкую цветастую скатерть на кухне, нотации Алии Вадимовны, которые рухнут на меня во вторник, строгий взгляд Димы, давку в метро, мрак за зашторенными окнами. И на проклятый телефон, молчавший почти всю неделю.
Тепло, которое так сложно найти в ноябре, расцветает полем ландышей где-то внутри…
"If they say
Who cares if one more light goes out?
In a sky of a million stars
