Но сегодня я отойду от этой схемы. Сегодня я куплю "настоящей" еды и попробую приготовить… Звучит дико, моя кухня ужаснётся и не переживёт. Красные цветы на скатерти позакрываются, чтобы не лицезреть этот кошмар. Будет весело.
Такое нормальное приключение для совершенно ненормальной меня.
Я не ищу рецептов заранее, хочется положиться на волю случая. В предвкушении я даже забываю о том, что Максим молчит уже десять минут к ряду. Кажется, разговоры с Еленой действительно хорошо на меня влияют. Сегодня Алиса будет не психичка, а обычный криворукий кулинар.
Короткий выход на улицу пугает меня гораздо меньше. Преодолеть семь этажей, забежать в соседний дом, схватить всё, на что упадёт взгляд и вернуться. Тут можно даже не считать шагов. Хотя я знаю, что их сорок пять.
Закрываю дверь, отрезаю путь к отступлению. Еду на лифте почти спокойно, и даже скрип не отдаёт набатом внутри. Сжимаю в руке телефон, надеясь не пропустить следующее сообщение.
Толкаю дверь подъезда, она протяжно звенит в ответ на мои действия. Выхожу под яркое ноябрьское солнце. Оно кажется чуть ярче, чем обычно бывает в это время года. Даже из окна не было таким жёлтым…
А потом краски резко идут вверх, почти ослепляя меня. И тьма тут же сжирает картину перед глазами. Я падаю.
Глава 11. Алиса спускается ниже (3-4)
Прихожу в себя на знакомой пыльной дороге, в кровавых сумерках. Кажется, до конца своих дней теперь я буду рисовать в тетради только эту картину, но так и не смогу передать весь ужас этих красок. Они бы свели меня с ума, если бы я не уже…
Сложно, чертовски сложно сказать, где иллюзия. Быть может, Алиса, сидящая в своей крохотной квартире и мечтающая о вкусном обеде, рисующая в пыльной тетради – просто мой далёкий, спокойный сон. Ведь должна я когда-то спать и видеть хорошие сны?
И все разговоры с психологом о безумии моей матери, невысказанные слова про отца, о котором я даже говорить-то боюсь – это спасительная игра сознания. Как бред умирающего, белый туннель, попытка ухватиться за последнюю соломинку, чтобы не потонуть в агонии панического "настоящего".
Пыль забивает нос, и дышать становится тяжелее. Поднимаюсь с колен, даже не пытаясь их отряхнуть. Снова отвесная скала справа, снова чернеющий обрыв по другую руку, и дорога, уходящая во тьму. Впервые думаю, что моя та, другая жизнь, не так уж плоха.
Я совершенно одна. И я должна идти.
Дэмиан так убеждал меня в этом, что сомнений уже не возникает – промедление тоже смерть. Но и в движении нет жизни.
Робкая надежда, что я встречу его впереди, ещё теплится. Он столько раз помог мне, а я не смогла в тот единственный момент, когда должна была. Не так важно, человек он или нет – если я встречу его, то сделаю всё, что смогу.
Если Дэмиан ещё жив…
От этой мысли тоже стало пусто.
Я никогда не мучилась своим вынужденным одиночеством. И никогда раньше не могла подумать, что другие люди, их отсутствие в моей жизни, заставит испытывать такие странные, неприятные чувства. Пустота внутри тоже бездна, но она не смотрит и не пугает, просто медленно откусывает от моей худой души кусок за куском.
И вот я одна, побитая, с зияющими дырами внутри, опять иду по этой дороге. Максимально беззащитна, укрытая лишь неожиданным для меня желанием выжить во что бы то ни стало. Оно стучит в висках и не позволяет сдаться, как бы страшно ни было. Оно мой единственный и дырявый щит.
