Внутри я не прекращаю орать.
Не представляю, где нахожу силы продолжать. Если бы я верила в бога – я бы молила, чтобы этот мир стал нереальным, закончился, больше никогда не приходил мне в кошмарах. Но если бы бог существовал – он бы не допустил такого, даже в моём бреду.
Следующая вспышка вдалеке, но такая же яркая. Я скольжу на чьей-то руке и только чудом не падаю вниз. Рука гнилая и буквально растекается под моими стопами.
Я хватаюсь за скалу и крепко жмурюсь, надеясь хоть так сбежать от этого ужаса. Но продолжаю видеть тела.
Повсюду распахнутые глаза, искажённые мукой.
Благословенная темнота снова укрывает меня дождём. Я помню, в какой стороне обрыв, и думаю о нём всё больше.
Дышать тяжело. Я буквально заставляю свои лёгкие расширяться и набирать холодный мокрый воздух. Теперь мне чудится, что даже в темноте я ощущаю зловонный дух повсеместного гниения. Я вдыхаю его, и сама разлагаюсь внутри. И продолжаю вдыхать, раз за разом, потому что не могу отказаться от кислорода.
Поднимаю одну ногу, потом другую, потом снова первую. Я хочу идти вперёд без мыслей и без чувств, но у меня не получается. Сверкает молния или нет, я вижу одну и ту же картину.
Пробую считать шаги, представлять свой дом и аллею с голыми ветками рядом с ним, представлять автобусную остановку, дорогу к офису, кабинет…
На десятый раз, прилежно досчитав двести тринадцать и сорок, я сдаюсь. Это кошмар внутри кошмара, из которого нет выхода.
Во время очередной вспышки я замечаю, как моргают глаза у меня под ногами. Слева шевелится обглоданная до кости рука. Я думала, что шагаю по мертвецам. Но огромная гора тел, которыми устлана дорога – живая.
Меня рвёт, долго и мучительно. По лицу вперемешку текут струи дождя и слёзы. Мне снова холодно. Холодно настолько, что я еле могу поднять ногу.
Нужно идти. Я должна.
Кому я должна?
Не хочу быть здесь. Не хочу быть внизу, частью этой ужасной массы.
Я не хочу быть как они – и панический ужас накрывает меня с головой.
Не могу. Не могу…
Следующая вспышка выхватывает огромную фигуру впереди. Ещё далеко, но я вижу её так чётко, будто стою на расстоянии вытянутой руки. От страха мне кажется, что она высотой до самого горизонта. Я не разбираю, что передо мной – бесформенная груда вместо туловища с облезшей кожей или шерстью, ноги или лапы, топчущие не-землю под собой, и головы… Оскалившиеся головы, с клыков которых падает кровавая слюна. В одной из пастей я вижу тело, которое отчаянно трепещет. Его подхватывает другая пасть, тянет в свою сторону…
Свет меркнет, и я снова одна на дороге. Но всё ещё слышу рычание, или раскат грома, когда из последних сил бросаюсь в сторону пропасти.
Еле торможу у самого края, падаю на колени лишь с одной надеждой – не застать в таком положении новую вспышку. Шарю руками по скале, судорожно ползу вдоль края, ищу выступы, что угодно, хоть что-то, чтобы спуститься. По моей вымокшей куртке стекают струи дождя прямо в бездну. Капюшон давно слетел с головы и теперь полон воды. Она льётся мне за шиворот, но я почти не чувствую этого.
В момент наивысшего отчаяния я нахожу, что искала. Место, где скала не такая отвесная. И прямо в ней, будто специально, выбиты уступы. Ступени, чтобы спуститься ниже.
Я больше не медлю. Перекидываю ногу и начинаю спуск, не думая о том, что ждёт меня дальше – и ждёт ли вообще хоть что-то.
Новую вспышку я уже не застаю. Ливень стихает, превращаясь в невесомую капель, и лишь моя вымокшая одежда напоминает о нём.
