Аллегория радужной форели - страница 4

– Конечно. Но я, по крайней мере, не ненавижу своего отца.

– Верно, но это потому, что твой отец – настоящий мужик.

И мы смеемся над пивной пеной. Мой отец и Макс живут в романтических отношениях, не имеющих себе равных в истории бромансов, сплетенных благодаря любви к рыбалке, команде «Патриоты Новой Англии», барбекю Луи-Франсуа Маркотта и, несомненно, ко мне. Папа постоянно мне повторяет, что был бы на седьмом небе от счастья, если бы я наконец поняла, что Макс – любовь всей моей жизни. А я пытаюсь ему объяснить, что таким образом я защищаю их дружбу. На самом деле, отказываясь быть девушкой Макса, я избегаю риска остаться с разбитым сердцем. Никакая победа «Патриотов Новой Англии» или улов радужной форели циклопических размеров не смогут заставить моего отца простить нанесенную мне обиду.

– Мой отец – реально настоящий мужик.

– И это правда, конечно. А уж коли он породил такую девушку, как ты, – вообще нет ни малейших сомнений.

Мы встречаемся глазами и не можем их отвести. У него на удивление ясный взгляд, несмотря на то что он уже слегка пьян. Я вижу, как золотые искорки сверкают в зеленой глубине его глаз, и сегодня вечером мне вдруг кажется, что они блестят немного иначе, чем обычно. Странное тепло разливается по моей коже, забирается в желудок, мышцы, затопляет все тело. Горячее ощущение, но другое. Я обычно не чувствую этого, когда смотрю на Макса. Наверное, это было всегда, в глубине, но обычно мне удавалось сконцентрироваться на чем-нибудь и забыть об этих ощущениях. У меня же многолетний опыт.

– Ты тоже чувствуешь, да?

Он шепчет это совсем тихо, так тихо, что непонятно вообще, как я это слышу.

– Чувствую?

– Опасность.

– Ты это о чем?

– Ты что, не чувствуешь? Я знаю, ты чувствуешь. Вот здесь.

Он кладет руку на свой живот, чуть ниже пупка. Именно там, да.

– Прекрати, пожалуйста.

Мой голос похож на жалобный писк, так мне, по крайней мере, кажется. Он пытается заглянуть мне в глаза, но я отвожу взгляд.

– Ну почему?

– Ты прекрасно знаешь почему.

– Ну скажи, что ты тоже хочешь.

– И что это изменит?

Он делает глоток пива, проводит рукой по бороде. Я пользуюсь моментом, чтобы перевести дух. Чтобы избежать взрыва. Или, наоборот, усилить его, точно не знаю.

– Мне кажется, что я никогда ничего не делаю как надо. А сегодня все еще хуже, чем обычно. Я хочу… я хочу добиться успеха. Я думаю, что у меня бы получилось. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, но вообще-то нет.

– Да, но вообще-то нет?

– Да, я понимаю; нет, это плохая идея. Ты уже наверняка знаешь, что не стоит принимать решения сгоряча, в состоянии шока?

– Я бы не назвал то, что я пережил, прямо шоком.

Мы замолчали. Огни бара отражаются на его лице. Его кожа усыпана веснушками, они появляются и исчезают в зависимости от времени года. Лето уже закончилось, и они усыпали его щеки, но уже бледнеют. Уже скоро от них не останется и воспоминаний. Как и от этого разговора. Это уже не в первый раз, когда мы с Максом балансируем на краю. С тех пор как мы познакомились, эта тема то и дело вспыхивает, и мы поднабрались опыта в экстриме. Всякий раз, как мы подходим к пропасти, нам удается не упасть. Я думаю, что в этом секрет нашей дружбы. Возможно, я ошибаюсь, но я совершенно не готова пожертвовать всем, что есть хорошего в этой дружбе, ради гипотетического счастья. Мне очень нравится дружить с Максом. Возможно, я была бы на седьмом небе, если бы Макс стал любовью всей моей жизни, но существует ли она на самом деле, эта любовь длиною в жизнь? Я не хочу пожертвовать всем, что у меня есть, ради ответа на этот вопрос. Я могу жить и с малой толикой счастья, но не выживу, если у меня отнимут все.