– Данные спутниковой разведки.
– Свежие?
– Более чем. Кроме того, он оставляет за собой заметный след. Я думаю, пару деревень мы обнаружим, сами увидите. Это страшный человек.
– Здесь все страшные, – буркнул я, срубая ножом цепкую лиану, пытавшуюся ухватить меня за плечо.
Толстяк Карунга трусил рядом со мной, стараясь не отходить ни на шаг. То ли хотел получить орден, то ли просто поверил мне после разговора в вертолете. Свой автомат он нес под мышкой, словно поросенка с рынка.
– Ты что-нибудь знаешь об этих местах? – спросил я, вытирая пот.
– Плохие места, господин, – с готовностью сказал Карунга, – Плохие места, плохие люди.
– Бывал тут раньше?
– Сам не был, много слышал, господин. Людоеды, господин, страшные звери…
– Звери-людоеды? – не понял я.
– Звери страшные, людоеды страшные… – бормотал Карунга.
Я понял, что путных разъяснений все равно не получу, и отстал от него.
Когда из зарослей прямо перед нами появился Фиси, шедший в авангарде, я едва не вскинул свой «пигмей».
– Деревня, – сказал он Индуне, укоризненно глядя на меня. – Сожгли напрочь.
– Чья?
– Вамакуа.
Индуна сплюнул с отвращением. Поймав мой взгляд, он объяснил:
– Людоеды. Я думаю, вы слышали много историй про них.
– Племя?
– Почему племя? Деревня. Никто не говорит, что все вамакуа едят людей. Просто здесь иногда нечего больше есть. А люди приходят постоянно… Уходят-то вот не все.
Деревня после быстрого, но безжалостного пожара превратилась в груды головешек. Там и сям еще курился едкий дымок, потрескивали угли. Отовсюду несло жаром.
Я споткнулся обо что-то, это был труп ребенка. Со скрюченными ручонками и опухшими суставами, с острыми оскаленными зубами. Отшатнувшись, я увидел рядом труп взрослого, голого, даже без набедренной повязки, немногим отличавшегося от ребенка. Этот лежал навзничь, простроченный поперек живота автоматной очередью.
– Один есть, – крикнул кто-то из наших сквозь дымные завесы.
Возле несгоревшего плетеного строения лежал на боку, подтянув к груди согнутые ноги, военный в ангольской форме. Он был мертв. Из спины его торчало изогнутое копье, а все вокруг было залито кровью. Копье мало того что воткнули, так еще и повернули несколько раз в теле воина. Стоявший рядом Карунга посерел и, отвернувшись, принялся громко блевать.
– А вот и вождь, – сказал Индуна.
Видимо, этот старичок с нелепым украшением из перьев в волосах и проткнул солдата Мбопы. Вождь лежал метрах в двух, протянув вдоль тропинки тощие руки, затылок его был размозжен.
– Я же говорил – будут видимые следы, – сказал Индуна, поправляя свою «астру». – Они потеряли здесь четверых. Мбопа, похоже, очень устал, не прочувствовал обстановку. Не знаю, сколько уж у него осталось от отряда, но вырезали всю деревню. Грехом это не назовешь.
– Они что же, людей ели? – спросил Войт, фотографируя труп вождя.
– Посмотрите, у них там хлев, – махнул рукой Индуна. – Не все сгорело до конца, так что несколько тел вы увидите. Возможно, даже найдете соотечественников. Их тут любят использовать в качестве консервов больше, чем черных. Говорят, они вкуснее.
– К тому же белые меньше болеют, – добавил Фиси, невозмутимо вынимая из нагрудного кармана шоколадный батончик. Содрал цветную обертку и с аппетитом откусил большой кусок. – А соответственно – лучше хранятся.
Вот тут вывернуло и меня.
10. МОЗЕС МБОПА
Бывший лидер группировки «Независимые черные»
День или ночь?.. Во влажном полумраке тропического леса временем управляют только две часовые стрелки. Из суток остался только тягостный вечер, и нет ему конца, как нет конца нашему пути. Солнце застряло где-то за горизонтом, и не светит, и темноте наступить не дает.
