Алое небо над Гавайями - страница 9

– Держитесь. Там впереди облака, будет тряска, – сказал Барон.

– А это разве не тряска? – спросила она, чувствуя, как сердце забилось сильнее.

К северу от мыса Уполу перед ними выросла зловещая стена угольно-черных и темно-синих грозовых облаков. Капли дождя упали на стекло, а через несколько секунд по нему заструились маленькие водяные змейки.

– Вам разве не нужно видеть скалы? – прокричала она.

До самого Хило береговая линия представляла собой глубокие долины и тысячеметровые отвесные утесы.

– Это было бы нелишним, – ответил Барон, снял солнцезащитные очки и пригладил волосы.

Они влетели в стену облаков, и через пять минут самолет ушел в свободное падение. Лана вскрикнула. Коробка с пончиками взлетела под потолок; сахар просыпался им на головы. Она взглянула на Барона; его лицо было непроницаемым. Он развернул самолет.

– Полечу над морем, так безопаснее, – сказал он.

Слово «безопасность» сейчас казалось неуместным. Лана совсем не чувствовала себя в безопасности.

– А может, повернем назад?

– Вам же надо в Хило?

– Да.

– Так зачем поворачивать назад?

Видимо, Барону при рождении досталась двойная порция уверенности, и за это она была ему благодарна. Отец всегда говорил, что уверенность заразительна. «Общайся с уверенными в себе людьми, – твердил он, – и сама перестанешь в себе сомневаться». Лана повторяла про себя, что надо верить. Но с первой вспышкой молнии и раскатом грома, заглушившим рев моторов, от ее стойкости не осталось и следа.

Внезапно самолет ушел в пике. Если бы она могла, то свернулась бы калачиком и крепко зажмурилась. Они ринулись навстречу океану, и у нее не было ни малейшего желания смотреть, как тот приближается. Но глаза отказывались повиноваться. Сквозь просветы в облаках она видела черные бушующие волны, грозившие поглотить их маленький самолет. Лицо Барона побелело как мел; одного взгляда на него хватило, чтобы получить ответы на все вопросы.

– Держитесь крепче, миссис Хичкок, – выпалил он и каким-то чудом выровнял самолет.

– Но океан… он мчится прямо на нас, – ответила она, и голос прозвучал тонко и незнакомо.

– Сейчас мы выровняемся.

Все волоски на ее теле встали дыбом. Вспыхнула молния. Самолет накренился влево и набрал высоту. Настал один из тех странных моментов, когда весь мир сужается до булавочной головки. Сердце бешено колотилось. Она судорожно хватала воздух ртом, точно они уже ушли под воду.

– А этот самолет будет держаться на воде? – спросила она.

Барон бросил на нее короткий взгляд.

– Я не проверял.

Впрочем, это казалось маловероятным. Сквозь щель в окне просачивалась дождевая вода; вся правая сторона ее платья промокла. А потом случилась странная вещь. В груди воцарился покой и разлился по всему телу, словно кто-то щелкнул выключателем в ее грудной клетке. Сердце перестало бешено колотиться. Расслабились вцепившиеся в подлокотники руки.

Теперь она знала. Вот она, трагедия, которую она предчувствовала все эти дни.

Смерть ее не пугала. Если и существовал рай, там ждала ее мать; наконец у них получится поговорить, как у матери с дочерью, ей этого всю жизнь не хватало. Отец, возможно, тоже скоро окажется там. Ей не придется переживать из-за Бака и его дурацкой Александры и сокрушаться из-за своей неудавшейся личной жизни. Впрочем, эти двое ее и так не заботили; ей просто было грустно оттого, что жизнь оказалась совсем не такой славной, как она себе представляла.