Алехандро не отпускал её, а только всё сильнее сжимал горло, как змея, обвившая свою добычу. Лея почувствовала, что ещё чуть-чуть – и сознание померкнет, как свет лампочки при коротком замыкании. Но в этот момент его мысли будто провалились в темную бездну, где решения принимались мгновенно: он отпустил её и толкнул в грязь под ногами, оставив её беспомощно валяться среди мусора людской несовершенной бессердечности.
Акт 3: Наказание
Атмосфера в помещении была настолько напряженной, что казалось, будто она пропитывает каждый вдох и заполняет легкие ледяным страхом. Каждый шёпот, каждый шорох усиливался, порождая ощущение, что стены сжимались, заточая всех внутри невидимой тюрьмы тревоги и опасности. Лея почувствовала, как все взгляды словно прожекторы были направлены на неё, изучая каждую деталь её присутствия, каждый из них был полон осуждения и холода безразличия, что пронизывало её насквозь, как ледяной ветер.
Алехандро, высокий мужчина с непроницаемым лицом, двинулся вперёд, его глаза были жёсткими и безжалостными, сверлили Лею, словно стремясь разглядеть её самую сущность. В его взгляде читалась решимость, смешанная с холодным расчетом, готовым пожертвовать всем, лишь бы достичь цели. В тишине, нарушаемой лишь тяжёлым дыханием, он бросил ей веревку и указал на огромную железную клетку в углу, массивную и непреклонную, как символ неизбежности её судьбы.
– В клетку, сейчас же, – приказал он, его голос был резким, как удар хлыста, не позволяя Лее ни минуты на раздумья или возражения. Он говорил так, будто его слова были непреложным законом.
Лея, дрожа от страха и напряжения, осознала, что её ждет испытание на прочность, которое будет проверкой её воли и стойкости. Она покорно подошла к клетке и, словно мысли о побеге больше не имели смысла, зашла внутрь. Её руки крепко связали толстыми веревками, которые мгновенно впились в нежную кожу, оставляя болезненные, алые следы, символизирующие её пленение.
– Почему я? – слабым, надломленным голосом спросила Лея, в надежде на понимание или хотя бы объяснение, её глаза были полны отчаяния и мольбы, словно застывшие в ожидании чуда.
– Потому что ты подвела нас, – ответил он холодно, его слова были как лёд, проникающий до самых костей. – Ты должна почувствовать, насколько тяжелы последствия твоих ошибок.
Клетка замкнулась с оглушительным лязгом, прокатившимся по комнате, как гром среди ясного неба, и Тень, высокий и угрюмый, подошел ближе, держа в руках старый кожаный кнут с зазубренными металлическими вставками, которые зловеще блестели при свете ламп, отражая сутолоку эмоций в помещении.
– Ты должна научиться контролировать страх и своих якобы товарищей, – с хладнокровием пробормотал он. Его лицо, жесткое и бескомпромиссное, было своеобразным олицетворением жестокого мира, в котором они все жили. – Иначе ты не выживешь.
Лея, ощущая, как её дух медленно ломается под натиском окружающего ужаса, всё же собрала последние крохи решимости:
– Прошу… – начала она, но её слова, слабые, как шепот ветерка, потонули в первом ударе кнута, который, словно остроконечный молот, оставил глубокую рваную рану на её спине. Боль была невыносимой, как разрывающее её тело пламя, отзывающееся острой болью на каждый вдох и выдох.
Тень, не терпящий жалоб, каждый его удар был методичным и холодным, как самой природы акт насилия, оставлял всё новые и новые кровавые следы. За каждым его жестом следовал взрыв агонии, который смешивался с едким холодом страха, заполняющим её разум, как вода заполняет треснувшую дамбу.
