– Черт возьми, Лея! – вскрикнул один из членов команды, Диего, с жёлтой банданой на голове, которая казалась ярким пятном в этом царстве мрака. Он бросил злобный взгляд в её сторону, в его карих глазах читалась смесь адреналина и ненависти, словно в них отражались сами языки пламени, готовые поглотить её целиком. Пальцы Леи нервно затрепетали, когда она встретилась с его обвиняющим взглядом.
Лицо Алехандро потемнело от гнева: резкие тени стали более выраженными, придавая чертам его лица беспощадную удручающую маску. Он ловко выудил из кожаной кобуры пистолет с глушителем и, прищурившись, вскинул его, целясь в одну из камер наблюдения у потолка. С хриплым звуком, похожим на уханье совы, его выстрел пронзил тишину, и камера с глухим стуком рухнула на бетонный пол, словно подрезанная птица.
– Лея, ни шагу назад! – жестко скомандовал он, его голос теперь насыщен ледяной беспощадностью, напоминающей холод зимнего утра, когда земля скована в иней и нет места сомнениям. – Мы на краю, и из-за тебя играем по острию ножа, и каждый неосторожный шаг может стать для нас последним.
Лея споткнулась и уронила нужный инструмент, дрожащими руками пытаясь его поднять снова. Ноги её словно приросли к земле, а страх пересекался с отчаянием. Она знала: это задание было её последним шансом доказать свою полезность. Охранники уже сокращали расстояние, выкрикивая команды и вскидывая оружие, их шаги эхом отдавались в её голове, как постоянное тиканье часов, отсчитывающих последние секунды её шанса.
– У нас мало времени, – сквозь зубы сказал Алехандро, его ледяной взгляд словно припечатал Лею к месту, и она почувствовала, как будто замерзает на месте. – Возвращаемся, прежде чем нас настигнет разрушительная волна их ярости.
Он резко схватил её за руку, таща её на выход сквозь лабиринт контейнеров и оборудования, где каждый угол, каждый просвет между коробками казался потенциальной западнёй. Команда бегом покидала место происшествия, оставляя след из разбросанных инструментов и пятен пота, как след улитки на блестящей поверхности листа.
Когда они, наконец, оказались в относительной безопасности на темной улице, освещенной лишь тусклыми уличными фонарями, Алехандро остановился, резко жёстким рывком увлекая Лею за собой в самый тёмный угол двора. Остальные следовали на расстоянии, тяжело дыша и отбрасывая подозрительные взгляды на прохожих, каждый из которых мог обернуться врагом.
– Ты провалилась, – сказал он, его голос был подобен шипящему ядру, распространяющему вокруг себя невыносимую жару в самый лютый зимний день. – И заплатишь за это, как платят за каждую ошибку в этом мире без права на оправдание.
Лея, чувствуя, как кровь слишком быстро стучит в её жилах, как барабанный бой накануне битвы, с трудом подняла глаза на Алехандро. Её сердце сжалось, словно скорлупа ореха под прессом.
– Я… я пыталась… – начала было она, но её голос утонул в гневе лидера, который, словно волна, накрыл её с головой.
– Твои попытки нам не нужны! – взревел он, держа её за горло и с силой прижимая к шероховатой кирпичной стене, которая будто поглощала её жалкие мольбы. – Закон улицы суров, как мороз в январе, и сегодня ты узнаешь его цену. Завтра ты не повторишь свою ошибку, потому что сегодня ты познаешь её последствия, как познают вкус горечи после долгих надежд.
Лея задыхалась, её ногти отчаянно впивались в руку Алехандро, пытаясь ослабить хватку, подобно корням растения, пробивающегося сквозь твердую почву в поисках жизни. Ярость и беспощадность лидера лишали её не только кислорода, но и надежды на прощение. Её глаза наполнились слезами, но ни одна не скатилась по её щеке, захваченной страхом, как волной на берегу. Все её мысли схлопнулись в одну точку, где страх и боль смешались в единое: в этом мире просчет не прощается, и цена жизни измеряется в мгновениях.
