– Но ведь это значит, что мы теперь…
Джузеппе похлопал парнишку по плечу.
– Наша задача маленькая. Найти жертву, и она уже сама всё сделает.
– Жертву?
Маг с запозданием вспомнил, что до сих пор так и не решился рассказать своему ученику про эту не самую приятную часть их миссии. Так было заведено, что только после второй клятвы, когда ученик в полной мере познаёт и поток, и себя самого… А впрочем, что уж тут. Выбора у них всё равно нет ― год, может быть, два и Алтарь расколется, выпустив в мир нечто куда страшнее, чем нежные чувства юного ученика.
.
Альгар редко спал. Ему, как обычным людям, сон не требовался. Но иногда накатывало желание отстраниться от мира.
Забыть.
Потеряться.
Как в этот раз. Он плохо помнил те годы, что провёл в Алтаре. Темнота, холод, да песня жертв. Со времени освобождения, голоса притихли. Если поначалу их советы звучали громко, а иной раз дамы начинали спорить друг с другом, то теперь Альгар слышал лишь эхо.
Каждому приходит время уходить, даже душам.
Во сне он долго блуждал. Вначале по коридорам какого-то замка, где ему встречались люди в длинных красно-чёрных мантиях. Затем был зимний лес. Холодный и одинокий. В конце концов, блуждания его завершились у Алтаря. Его крышка съехала в сторону, открывая своё жадное чрево. Альгар подошёл совсем близко и заглянул внутрь.
Из тьмы на него смотрели алые глаза.
– Я не ты, ― проговорил Альгар.
― Ты?
– Я лучше тебя
― Лучше?
– Я остановил войну!
― Остановил?
– Ты бессмысленная, неразумная оболочка. Ты не я!
– Я?
Из тьмы высунулась когтистая лапа, схватила Альгара и утащила внутрь.
Он проснулся весь в поту и долго тёр саднящее горло. Если такие сны снятся, то лучше совсем не спать.
Полог палатки отдёрнулся. В серости предрассветного утра показалось лицо Оскольда.
– Ты чего кричишь?
Альгар потёр глаза и поднялся с топчана, что заменял в походе кровать.
– Кошмар приснился.
Оскольд хмыкнул и зашёл в палатку, задвинув за собой полог.
– Там это, парламентёры приехали. Хотят тебя видеть.
– Сдаваться?
– Ну как сказать: выгодно продать свою свободу, я думаю.
Последняя крепость, не сдавшаяся на милость герцога, а значит, и короля, остался Брейсвик. Альгар намеренно не стал распылять силы и брать его сразу, лишь осадил, тем самым выиграв время и наладив снабжение по всей остальной усмирённой провинции. Накануне мятежа туда свезли зерно и прочие запасы. Но перебежчики рассказывали, что несмотря на полные склады, вот-вот начнут урезать пайки.
Брейсвик был не из тех крепостей, о которых слагали баллады. Невелик, но добротно сложен: толстые стены без излишеств, глубокий ров, узкие ворота с двойной решёткой. Его строили не для величия – для удержания.
Фронтальный штурм был возможен, но стоил бы слишком дорого. Альгар не собирался платить такую цену без крайней необходимости.
Его небольшое войско численностью семь сотен, при поддержке почти полутора тысяч королевских хорошо обученных солдат обустроились у стен крепости ещё летом. Посланный на переговоры парламентёр вернулся ни с чем. Комендант лорд ― Эйг Гранд ― даже не стал выслушивать предложения, а просто выставил посланника вон. Несмотря на всю безрассудность мятежа, он остался верен клятве и ныне покойному герцогу Кайя Баккерелю. Соответственно, присягать новому не намеревался. Эйг свято держался древнего обычая – следовать за сюзереном до самого конца, и Альгар справедливо опасался: в отчаянии тот способен на всё, даже утопить Брейсвик в крови.
