Пацаны сначала поддразнивали ее, но потом так привыкли к ней, что ничего не начинали делать, пока не придет Алтынай.
Потом их детская дружба переросла в школьную. И хотя они не все учились в одном классе, в школу и из школы ходили вместе.
Где-то в восьмом классе Саша вдруг почувствовал, что Алтынай заполнила его всего, как кувшин водой. О чём бы он ни подумал, куда бы он ни посмотрел, что бы он ни захотел – везде Алтынай!
Он как-то поймал себя на мысли, что утром, едва проснувшись, думает о ней. Что с радостью идет в школу именно потому, что там он увидит Алтынай.
– Алтынчик! – как-то раз пошутил Саша. – Ты стала нагло морочить голову одному молодому человеку.
– Это тебе, что ли? – огрызнулась Алтынай.
При этом, к большому удивлению Саши, ее лицо предательски залило красной краской.
– Мне кажется, что мне, – задумчиво отвечал Саша.
– Креститься надо, если кажется, – загадочно улыбалась Алтынай и убегала.
Нет, внешне всё оставалось как прежде: так же они ходили своей компанией на каток возле Дома культуры, встречали новый год вокруг елки возле того же клуба. Летом так же ходили купаться на Убаган или ездили на озеро смотреть ласточкины гнезда, проделанные в крутом песчаном откосе на берегу озера.
Только Саша смотрел на Алтынай уже совсем по-другому. Иногда он подолгу смотрел на ее лицо, как бы заново изучая его черты, исподтишка осматривал ее гибкую фигуру, ее небольшую грудь, скрытую под школьной формой.
Алтынай краснела под его взглядами, нервно поправляя платье. В ее глазах появлялся вопрос:
– Что-то не так? – молча спрашивала она Сашу.
– Нет, нет! Всё так, – так же молча отвечал Саша.
Уже в конце девятого класса, перед летними каникулами, произошел случай, который расставил всё по своим местам. После звонка об окончании последнего урока историчка, которая была их классным руководителем, остановила Сашу на выходе:
– Чекранов, задержись на минутку, – Наталья Сергеевна закрыла дверь за последним учеником. – Садись! – скомандовала она, показывая на стул возле учительского стола.
Саша сел и удивленно посмотрел на Наталью Сергеевну. Что-то странное показалось ему во всём этом.
– Саша! – она внимательно посмотрела ему в глаза. – Что же вы с Алтынай ходите по школе как дети, держась за руки? Тут всё-таки школа, а не детский сад.
Саша налился краской:
– Так это… Наталья Сергеевна, мы же выросли на одной улице. Это так, по дружбе, – он виновато улыбнулся.
– Друганы, значит! – в ее глазах заплясали чертики. – Ну-ну! Значит, так, – уже серьезным тоном сказала она. – Если ты не хочешь, чтобы о вас трепались на всех углах нашей школы и чтобы сплетни о вас не поползли по всему поселку, – Наталья Сергеевна помахала указательным пальцем перед лицом Саши, – подумай, как всё-таки лучше проявлять свои… э… так сказать, дружеские отношения. Договорились?
– Я подумаю, как лучше сделать, – сказал Саша.
– Подумай, Чекранов, подумай, – вздохнула она. – Не заставляй Алтынай краснеть и страдать от людской молвы. Вы в вашем возрасте те еще садисты. Всё, пойдем, – и Наталья Сергеевна собрала тетради со стола.
После этого разговора Саша посмотрел на себя и Алтынай как бы со стороны.
«Действительно! – думал он. – Ходим как дети».
Хотя для них в этом не было ничего особенного. Да и было это пару раз, чисто автоматически. Но другие ведь так не ходили!
Он рассказал Алтынай об этом разговоре. Ее реакция поразила его.
