Кроме ветряков и бескрайних полей, в окулярах бинокля ничего не отражалось. Рядом находилась электростанция, питающая четыре или даже больше окружных города, поэтому ветряков было больше, чем машин, едущих навстречу. Единственное, что выделялось, – это одинокая заправка по правый рукав от дороги.
Сильнее выделялся только ярко-зелёный автомобиль около бензоколонки, наверняка светящийся в темноте, как те резиновые динозавры из пачки сухого завтрака. Проверять никто не решился, поэтому колонна без тормозов пролетела мимо самого «кислотного» объекта в радиусе трёх миль. Ветряки питались от ветра, так что они в счёт не шли. Последним строением на пути к Чероки было здание сельскохозяйственной службы «Pioneer Hi-Bred». Она не вызывала никакого интереса точно так же, как и не представляла ценности, поэтому была проигнорирована взглядом каждого, кроме Перси. Сидеть на двери автомобиля с биноклем в руках и собирать весь ассортимент насекомых местной Невады на своём лице, видимо, являлось главным счастьем, что только существует на планете. Почему местная Невада? Дороги очень походили на шоссе в этом штате: особенно хорошо вписывались облезлые кустарники и деревья.
– Почему ты всегда смотришь на солнце? – послышалось от уставшего после получасовой поездки Лорана.
– В каком смысле? – Перси даже от бинокля оторвался и спустился обратно в салон. Это означало крайнюю степень непонимания вопроса.
– Закаты, рассветы – ты всегда смотришь на них. Для чего? Перси, ты можешь так и по часу стоять. Грант много рассказывал об этом.
– Нахожу их красивыми. Приятные цвета, облака необычно переливаются светом – каждый день по-разному.
– Не думал, что ты такой нежный. Теперь буду знать.
– Иногда мне кажется, что ты вообще думать не умеешь, – Перси на мгновение сделал серьёзное лицо или по крайней мере попытался его сделать таковым. – Хотел сказать после фестиваля, но, думаю, лучше сейчас. Если имеешь планы на Пейдж, то… у вас ничего не выйдет.
– Что?! О чём ты говоришь? – Лоран начал строить из себя идиота. Возможно, он им и являлся. Никто точно не знает.
– Прекрати, я прекрасно вижу, как ты смотришь на неё. Все видят, Лори. Прости, но у вас ничего не получится, – Перси извинялся для вида: по сути, он не имел ничего общего с взаимоотношениями Пейдж и Лорана.
– Но почему? Я думал, что она тоже испытывает ко мне некоторые чувства.
– Лори… понимаешь, вы птицы разного полёта… – несмотря на изменившееся лицо Лорана в сторону замешательства, Перси продолжил. – Она как канарейка, а ты… ну не знаю… баклан.
– КАКОЙ НАХРЕН БАКЛАН, ПЕРСИ?!
– ОБЫЧНЫЙ, ЛОРИ! Дело даже не в этом! Вы просто не будете вместе, и всё. Она сама мне говорила об этом. Ты хороший парень – обязательно найдёшь своё счастье.
– Ты только что назвал меня бакланом. Иди ты, Перси Миллер.
Перси и Лоран решили, что продолжать донимать друг друга подобными разговорами до въезда в город лучше не стоит. Выражение лица Перси стало решающим фактором для прихода водителя на полставки к подобной мысли. Тем временем Грант уже находился у одного из мотелей на окраине города, нервно постукивая ключом о капот автомобиля, на который опирался.
Чероки встречал своих гостей в полном обличье красок. Скорость упала со ста до установленных правилами двадцати миль в час. Прокатившись передней осью через начало главной улицы города, ранчеро словно превратился в роскошный «Cadillac Eldorado» 1956 года кремового цвета, сверкающий под неоновыми огнями. Белая полоса шин рассекала тёплый асфальт. Подобный сухопутный линкор спокойно мог оставлять кильватер за собой, ведь по габаритам и весу он подходил к этой категории транспорта. Радио самостоятельно сменило волну и начало извлекать из себя мелодию чистейшего джаза, в крайнем случае это был соул. Саксофон играл из каждого переулка, дополняли его барабаны и контрабас, разместившиеся на крышах домов. Если прислушаться чуть сильнее, то можно услышать скрипку. Замыкало оркестр, как всегда, фортепиано. Пыльная одежда Перси и Лорана сменилась на две классические тройки, сшитые на заказ у лучших портных США. Небо оставило свои полномочия в виде освещения города: на замену ему пришли пестрящие вывески баров, магазинов, ресторанов и казино. Неон расплывался по кузову автомобиля, превращая его кремовый хромированный фюзеляж в подобие перламутрового произведения искусства. Массивный передний бампер отражал задние огни таких же вальяжно прокатывающихся по дороге автомобилей. Лорану пришлось отложить свои фантазии и вернуться в реальность: способствовала этому резкая остановка вновь старого, ржавого и мятого ранчеро. Пикап всем своим видом умолял отдать его на переплавку, желая превратиться в кружки или столовые приборы. Перси с каждым днём активнее рассматривал эту идею.
