Амалия и мы - страница 14

Если вы не бывали в Лас-Вегасе, то нигде в другом месте такого увидеть не могли. Отель «Сахара» – нечто величественное в мавританском стиле с башнями, бассейнами, кучей разнообразных ресторанов, с казино, безусловно. Выходить из отеля на улицу нет никакого смысла, внутри есть всё и даже больше. Мы с Фан-Фаном и не выходили. Но сначала, сразу из аэропорта, мы метнулись в местный суд за разрешением на брак. Это заняло четверть часа.

«Сахара» потрясла нас обоих. Сказочный город из «Тысячи и одной ночи». Восточная роскошь. Нарочитая, утрированная, несколько мультяшная. Один наш номер чего стоил. Огромный, как падишахский тронный зал. Лабиринт из мавританских арок, напоминающих замочные скважины, решетчатые ширмы из темного дерева, ковры повсюду, даже в туалете, золоченая резьба стен. Наверно, это было какое-то новомодное тогда пластиковое покрытие, но выглядело вполне дворцово. В самом центре – три пальмы. Живые. Не слишком высокие, около двух метров, до потолка им еще расти и расти. Нет, не в горшках и не в кадках. Они росли прямо из пола, вокруг были уложены кованные решеточки. А между пальмами стояла джакузи. И подсветка. Забираешься в теплую бурлящую воду, она меняет цвет, то голубая, то зеленая, то розовая, и блики танцуют на потолке, на разлапистых кронах пальм, шевелящихся на искусственном ветерке от кондиционера. Оазис.

Пока мы обходили бары, игровые зоны, холлы, кабаре, искусственные сады и пляжики, бродили из башни в башню, с этажа на этаж, на Вегас спустилась ночь. Она была где-то там, снаружи, за высокими окнами. Внутри «Сахары» по-прежнему длился день: сверкали электрические солнца, гремела музыка, девочки из ревю, вертели задами и задирали ноги, звякали игровые автоматы, крупье выкрикивали: «Делайте ваши ставки!», толпы народа перекатывались из зала в зал подобно волнам прибоя. Только под утро, сыто отвалившись от рулетки, Франсуа вспомнил, зачем мы здесь.

– Леа, ты обо всем забыла, да? Сколько можно играть? Пошли скорее!

– Куда?

– Искать часовню. Ты, кстати, кто? Католичка? Протестантка?

– А ты? – сами понимаете, мне было совершенно без разницы, но я решила не афишировать свое советское безбожное воспитание.

– Католик, конечно.

– Здорово, я тоже католичка.

Часовня, это только название. Настоящий свадебный комплекс, работающий по принципу конвейера, круглосуточно, без выходных. Можно жениться, даже не выходя из автомобиля. Платье, кольца, букет. Все шло наборами, подешевле, подороже, на выбор. Инструктаж: где встать, что говорить, кольцо жениха у меня на большом пальце, кольцо невесты у Фан-Фана на мизинце. Рассветное небо над головами. Вопросы, клятва, обмен кольцами, фотография на полароид, конверт с двадцатью долларами регистратору, свидетельство о браке нам.

Брачная ночь в номере на двадцать четвертом этаже. Ну как брачная… Рухнули в постель и уснули обнявшись.

Когда мы очнулись… Знаете, это очень верное слово: «Очнулись». Мы лежали, смотрели друг на друга, касались пальцами, и одна мысль бродила в двух наших головах: «Зачем? Зачем мы сделали это? Связали себя звеньями свадебных колец. Разве это было нужно?» Как двух лыжников сталкивает лыжня, так нас с Франсуа столкнула жизнь, столкнула страсть. Но так же, как лыжникам, нам нужно разойтись, наши пути ведут в противоположные стороны. Он рвется в Голливуд, а я… А я точно нет.

После завтрака или обеда – время в Лас-Вегасе относительно: во сколько бы ты ни проснулся, хоть среди ночи, считай это утро – мы подали жалобу в местный окружной суд. Дескать, брак был заключен в состоянии алкогольного опьянения, просим считать его недействительным. Никто наше решение не оспаривал, пообещали аннулировать это безобразие и выслать решение по почте. Прожив еще сутки в «Сахаре» в привычном состоянии любовников, мы мирно расстались. Франсуа махнул в вожделенный Голливуд, а я вернулась в Париж.