Амбидекстр. Повесть - страница 10

– Скорин, ты дурак?! – видимо, не найдя других слов, спросил профессор, выслушав мою речь.

Я не ожидал такого поворота, поэтому обиженно хлопнул дверью и быстрыми шагами пошел прочь вдоль длинного коридора, не оборачиваясь и не слыша ничего из того, что кричал мне вслед Сергеенко.

– Ты еще пожалеешь о своем решении! Скорин! Ты еще пожалеешь о своем глупом решении! А знаешь когда? Когда на твою лысую бестолковую голову наденут ушанку!

Той же осенью я приехал в районный военкомат и постучался в кабинет военного комиссара.

– Можно? – неуверенно спросил я.

– Тут уже армия, сынок! Разрешите войти!

– Разрешите войти, товарищ…

– … Капитан, – помог мне разобраться в своем звании усатый офицер. – Что хотел?

– Заберите меня в армию, товарищ капитан! – уже уверенным голосом сказал я.

– Епт на… – на непонятном мне языке, судя по всему, выругался он и, выдержав непродолжительную паузу, спросил:

– Как твоя фамилия, боец?

– Скорин! – ответил я.

Офицер посмотрел еще раз внимательно на меня и с сочувствием произнес:

– Скорин, а ты точно не дурак?! – спросил он. – Обычно у меня просят об обратном.

Через несколько месяцев я уже сидел на призывном участке с наголо выбритой головой, ожидая приезда особой команды под ничего не говорящим мне номером К-250. Эта команда должна была забрать троих призывников, на личных делах которых, рукой военного комиссара, были написаны две заглавные буквы ПП.

Аббревиатура расшифровывалась просто – Президентский полк – подразделение, входящее в состав Федеральной службы охраны Российской Федерации и решающее специфические боевые задачи по обеспечению охраны объектов Московского Кремля.

Поздно вечером на военном автобусе нас привезли на место нашей службы, в прямом смысле слова, сосновый лес. В этом лесу размещались несколько трёхэтажных зданий, спортивная площадка и большое заасфальтированное пространство, именуемое плацем, которое на ближайший год становилось местом, где из вчерашних тухлых романтиков собирались ковать элиту Вооруженных сил России. Открыв дверь в расположение, где размещалось наше подразделение, сержант, сопровождавший нас от стен военкомата, резким ударом ноги в живот заставил стоящего на полусогнутой ноге дневального проснуться, вытянуться в полный рост и прокричать команду «Дежурный по роте на выход».

С этого эпизода и началось мое первое знакомство с армией. Рота спала… А нас, молодых призывников, до утра разместили на двухъярусных скрипящих металлических кроватях, предоставив возможность выспаться и привыкнуть к происходящему, наблюдая из-под синего армейского пледа за дрожащим от перепадов напряжения мрачным освещением батальонной оружейной комнаты.

Поскольку я был самым исполнительным и неразговорчивым солдатом, в первое время мне доверяли самую «ответственную» работу – мыть сартиры.

Сартирами назывались большие просторные помещения с восемью отверстиями в бетонном полу. Каждое отверстие имело одинаковое для всех неброское название «очко».

Время от времени отверстия системы «очко» забивались настолько, что ставили под угрозу боевую готовность целого подразделения. Поэтому работу по очистке таких систем доверяли только самым исполнительным военнослужащим. В канун Нового 2000-го года дежурный по роте решил, что таким военнослужащим должен стать рядовой Скорин.

Дежурный сержант привел меня в хозяйственное помещение и указал на угол, в котором одиноко стоял предмет под названием «поршень» – длинный металлический лом, на одном конце которого была закреплена плоская круглая резиновая мембрана. Когда лом с мембраной опускался в «очко», он создавал высокое давление в канализационной трубе и, двигаясь в обратном направлении, освобождал систему от «запоров». Из курса физики я хорошо помнил о третьем законе Ньютона, поэтому начал активными движениями нагнетать давление в системе до тех пор, пока «поршень» не заклинило. Чтобы высвободить его из плена, я поплевал в обе ладони, крепко схватился за металлическое тело лома и изо всех сил начал тянуть его вверх.