Москва оглушает. Здесь много всего. Людей, машин, звуков. Всё несется, грохочет, светит огнями. Фары, фонари, фанфары. Трубы победы. Прорвалась. Прошла. Победила. Кого? Я глупая наверное совсем. Ну и чего я добилась? Никакой радости. Тоска, тоска. Нет никого рядом со мной. Так много людей вокруг. Но никого – для меня.
Нас расселяют по несколько человек в номере. Но своих соседок по комнате я не знаю. Маша? Катя? Мы почти не сталкиваемся и едва здороваемся. Единственные мои собеседники – чёрно-белые снимки ребят. Слезы засыхают дорожками, кадры и без того мутные (Рома тот ещё фотограф), а теперь – тем более. Никогда не думала, что в человеке может быть столько воды. Целое море слёз. Или даже океан. Я знаю, что мой отъезд мало что изменил в их жизни. Они – красивые, отчаянные и безбашенные. Вечно молодые, вечно пьяные. Короли двора. Вам всё по плечу, вы шагаете вперёд, не оглядываясь. Идёте маршем по жизни, и остановки только у пивных ларьков. Что вам за дело до наивной малолетки, мелькнувшей в вашей жизни всего на какую-то пару месяцев. Сегодня одна, завтра другая. Вы уже наверняка забыли обо мне. И мне не с кем разделить мою боль. Даже если вернусь – ничего не изменится.
Андрей уехал. Мы встретимся только через год. С остальными тоже. В лучшем случае. Свежие новости с полей: светленького Ромку забрали в армию: пришёл в военкомат отметиться, там и скрутили. Ёж, как и Андрей, учится в Хабаровске, только курсом старше. Крейзер – в Питере. К осени разъедутся все. Мне остаётся только держать себя в руках, чтобы не рыдать при всех Люди уходят из моей жизни. Идут дальше не оглядываясь. Какое им дело до тех, кто без них не может.
Я начинаю потихоньку осматриваться. Постоянно плакать нет сил. Похоже, слёзы тоже имеют предел. И вообще хочется отвлечься. Нас здесь много. В Москву стекаются со всех городов. Те, кто прошел конкурс, финалисты. Потом нас отвезут в Нью-Йорк, а потом – по семьям. А пока мы готовимся. Знакомимся (те, кто умеет это делать), общаемся. Среди нас есть девочка. Я не знаю её имени, но мне кажется, что такие королевы должны именоваться как-то гордо. Марианна, например. Или Илона. Но нас некому познакомить. А сама я точно не подойду. У неё светло-русые волосы – тяжёлые и воздушные одновременно. Рассыпаются по спине, колышутся, как у киношных красавиц. Кожа такого цвета, как будто она жила рядом с морем всю жизнь. Глупое сравнение, но лицо девчонки больше всего похоже на персик. Оно будто светится изнутри, притягивает взгляд. Над висками локоны чуть вьются. Очень красиво.
Девочка не просто симпатичная. Она идеальная. В нашей школе есть одна такая.
– Маша – мой кумир! – говорит Ирка, одноклассница. Я ее прекрасно понимаю.
У Маши пальто-букле, прямые, будто уложенные парикмахером волосы, и богатый папа. Маша отдыхает за границей, одевается в модные шмотки и танцует рэп. Маша не дружит. Маша позволяет с ней дружить. Тот, кто плохо отзовётся о Маше, станет посмешищем. Поэтому все молчат и даже думают о Маше хорошо. Или не думают совсем. Рядом с Машей только лучшие, другим нельзя.
Здесь, в Москве, мне тоже нечем заняться. И я начинаю следить за незнакомой девчонкой. И не только я. Её замечают буквально все. Все о ней говорят. Однажды на завтраке она появляется в ярко-красном платье. Оно простое – длина до колен, открытые руки. Но смотрится так, будто это наряд для Букингемского дворца. Волосы распущены, на ногах – новенькие лаковые босоножки. А в руках – необыкновенное чудо. Большая, нарядно одетая кукла. На голове её кокошник, ноги обуты в черевички, волосы заплетены в тугие косы и украшены разноцветными шёлковыми лентами.
