Наутро царит такая кутерьма, что не поймёшь – кто куда уезжает, и насколько все этому рады. Шум сотрясает стены, выплёскивается волной на улицу. Я пытаюсь обсуждать вчерашнее происшествие с ребятами, но те только отмахиваются:
– Забей! Всё же разрешилось? Ну и забудь. Фигня какая.
С Игорем я сталкиваюсь буквально перед самым отъездом. Сумки свалены горой возле общежития. Вещи в полном беспорядке на мокрой от росы траве. Мы фотаемся друг с другом, обмениваемся телефонами – когда заканчивается бумага, пишем прямо на руке. Игорь проносится мимо, я успеваю перехватить его.
– Зачем ты им сказал, что я украла плеер? Нафига ты это сделал?
Мне хочется орать. Ударить его. Прямо в лицо. Гад.
– Слушай, так получилось. Я подумал, что сам тебя не найду. Испугался, что увезёшь его с собой.
– Ты совсем дурак?!
Он отводит взгляд.
– Пока, короче! – срывается с места и скрывается за спинами людей.
Я не знаю, чего больше во мне сейчас – бессилия или злости. Мне до слез обидно. Мне хочется увидеть лица этих охранников, лицо Игоря. Чтобы они все были сейчас здесь, вместе. Чтоб они поняли, что это ошибка. Чтобы имели совесть извиниться передо мной. Но этого не случится, я знаю. Гадство.
Нас грузят и отправляют – кого куда. Кого-то на Аляску, кого-то в мормонскую Юту, а кого-то в Калифорнию. Лотерея. Сначала по вокзалам, по отправным точкам. Мы размещаемся по автобусам, я едва нахожу свой. Опознаю по табличке, которую держит в руке высокая, как баскетболистка, темнокожая девушка.
– Pennsylvania, Illinois, Ohio20! – кричит она.
Сумку вырывают из рук и закидывает на нижний этаж автобуса. Ко мне от дальнего конца стоянки бежит Пашка. Вцепляюсь в его руки.
– Пашечка!
– Наташ…
Смеюсь, плачу. Он что-то быстро говорит напоследок. Обнимаемся. Все так стремительно. Пашка машет рукой на бегу, запрыгивает на ступеньку, и двери закрываются за ним. Прощальный взгляд. Всё, поехали. Мы даже не успели обменяться телефонами. Прощай! До свидания!
Вот трогается и мой автобус. Мне ехать ближе всех. Отправляюсь в Пенсильванию.
Shenandoah, Pensilvania
Маленький город. Аккуратные, похожие на куски сахара, домишки. Газоны выглядят так, будто их вручную постригали маникюрными ножницами. Из травы выглядывают глиняные фигурки гномов и гусей, крашеные в белый цвет колеса от тележек и декоративные колокольчики на ножках.
Моя приёмная семья – фото для рекламы «Мы счастливо живём!». Я видела такие щиты вдоль дороги, когда мы ехали сюда. Они слишком красивые, чтобы быть настоящими. Ровный загар, белые футболки, глаженые джинсы. У них идеальные улыбки и обувь. Такие чистые кроссовки, будто они ходят только по домашним коврикам. Тоже идеально чистым.
– Привет, меня зовут Джейкоб! Приятно познакомиться! – протягивает руку среднего роста, крепко сбитый мужчина, видимо, папа́.
– Иди сюда, honey!21 Дай обниму! – невысокая женщина в огромных очках (судя по всему, это маман семейства) без стеснения сразу же лезет обниматься. «Honey» называть она с этих пор будет всегда.
Эти люди так сильно радуются моему приезду, что мне становится страшно. Папа и мама – полисмены. Ещё три ребенка. Не то, чтобы это совсем маленькие дети. Две девочки плюс минус моего возраста и их братец, очкарик-ботан. Средняя – моя ровесница.
– Эй, я Эмили! Хочешь посмотреть мою комнату? Как тебе здесь? Долго ехала?
Она засыпает меня вопросами, а я хлопаю глазами и киваю. Откуда ни возьмись берется альбом с фотографиями. Она листает его, тычет розовым ноготком в кадры.
