– Вито, не о боли речь… я ни о чём не жалею, я бы всё заново прошла, если понадобилось…
– Не говори так!
– Опять кричать на меня будешь?
– И топать ногами. Я невротический истерик, сама диагноз поставила.
– Истерический невротик.
Вито погладил меня по голове, и я прислонилась к нему. Слёз не было, только очень больно в груди, что-то щемило и ворочалось в сердце.
– Мало того, что ужасно выгляжу с этими волосами, так ещё теперь все из-за них ловить будут. Постриги меня.
– Я не умею.
– Ты всё умеешь…
– Ты получаешь энергию через них. Они тебя спасают.
– Не хочу спасаться…
– Рина.
– Ты говорил с Мари?
– Говорил.
– Как она?
– Она далеко. Скучает.
– Передавай ей привет от меня.
– Я передал. Сказал, что с тобой всё хорошо. Она не поверила.
– Почему?
– Сказала, что должна сама на тебя посмотреть. Только когда видит сама, только тогда точно знает. Она всё понимает.
Дочь своего отца, точно, как Амир. Только когда сам видит и чувствует.
– Это неправильно, что я…
– Сомневаешься?
– Да. Я не должна сомневаться в нём, понимаешь, если люблю, то не должна сомневаться.
Вито вздохнул, опять погладил меня по голове.
– Мы не умеем говорить… Мари тоже не всегда меня понимает.
– Но вы же с людьми разговаривали, ну, на ваших заданиях. Амир вообще хитро-мудрый.
Послышался странный вздох, и последовало признание:
– С чужими просто, с ними игра, главное – добиться результата… не важно, что будет потом.
– Со мной сложно?
– Очень… как на минном поле.
– Что?
– Никогда не знаешь, на каком слове взорвёшься.
– Я мина?
– Ты неприступная крепость, вокруг которой разложены мины.
– Вито…
Он вздохнул:
– Рина… я не знаю, как убедить тебя, что нам, нам всем…
– Свободен.
Я опустила голову, а Вито, прежде чем встать, провел рукой по моим волосам. Он не исчез, медленно встал и вышел из комнаты. Амир стоял у постели, не пытаясь приблизиться ко мне, и я похлопала ладошкой по полу, приглашая присесть рядом. Сделала, а сама подумала – интересно, кто-нибудь уже так вождю давал понять, что ему можно сесть рядом?
Амир понял мой жест и сел, свесил руки с колен и вздохнул, покивал головой каким-то своим мыслям.
– Почему кровь Жаклин не подходит боевикам?
Мой голос подрагивал, но кто-то должен начать трудный разговор, не важно, с какого вопроса, просто рот открыть и издать звук.
– Для боевиков набирают только мужскую кровь.
– Она отличается от женской?
– Энергия другая.
– Сильнее?
– Другая.
Амир отвечал спокойным голосом, но вдруг опустил голову и добавил:
– Из определенных мест.
И я задала вопрос, который меня никогда не волновал, но почему-то именно сейчас решила его задать:
– А ты, для тебя какую кровь… привозят… как… насколько тебе хватает, ведь иногда ты целыми днями рядом со мной бываешь.
Молчание длилось долго, Амир смотрел в темноту и сжимал губы, наконец, ответил:
– Для меня кровь привозят из твоего города. Чтобы сохранить единую энергию. Мне достаточно принять один раз в сутки. Я могу не питаться несколько дней без ущерба для своего организма.
Зачем мне это знать? Я никогда об этом не думала, не ест при мне и не ест. И почему именно сейчас, когда во мне опять зародились сомнения, мне важно узнать, как он питается? Чистота крови, Амир контролирует, какая кровь попадает ему и его боевикам. И чистота энергии… он хочет, чтобы у нас была единая энергия, поэтому кровь из моего города, я же всю жизнь там прожила.
– Я совсем не скучаю по своему городу, даже ни разу не вспомнила. Мне интересно с тобой.
