– Но ты же женщин не…
– Нет.
– И куда они потом?
– Находили других Тёмных.
– Амир, а как находят тебя? Ну, обычные люди. Я всю жизнь прожила в твёрдой уверенности, что есть только люди…
Не найдя слов, я смутилась, и опустила голову, нашла о чём спрашивать, но Амир ответил:
– О Тёмных многие знают. Если хочешь найти – найдёшь. Ты никогда не сталкивалась с тёмной стороной жизни.
– А что такое тёмная сторона? Преступники?
Амир посмотрел таким взглядом, что мне пришлось опять спрятаться на его груди.
– Преступники в том числе.
По сравнению с ним я наивный грудной ребенок, эмбрион.
– Амир… прости меня за мои сомнения… я на самом деле…
– Ты удивительная. Даже если сама не хочешь быть такой.
Прошло всего несколько секунд и уже другой тон:
– Такие как Акиро появлялись всегда. Достаточно кому-нибудь пообещать выгоду, не важно – какова цена, сразу находился наёмник, готовый исполнить любой приказ. Только возможности меняются. Ты спасла меня.
Мне не хотелось говорить о своем участии:
– Тебе важна цена.
– Я нарушал много законов в достижении своих целей. Рина… ты моя жена, единственная женщина, ты не разменная монета… ты моя мечта…
Не хочу ничего знать, никакой его прошлой жизни. Не хочу знать, что будет завтра, есть только сегодня, всего лишь момент, но он такой сладкий, такой щемящий. Я поднялась и поцеловала горячие губы, погрузила пальцы в густую шевелюру – нет ничего, есть только мы.
Как мы оказались в бассейне, я не успела понять, Амир целовал меня и вдруг мы опустились в воду. Я ойкнула, но коснулась пальцами чего-то мягкого и открыла глаза. Цветы, кругом цветы. Бутоны роз покрывали всё пространство: белоснежные, алые, жёлтые, они слегка покачивались на воде, освещённые отблесками огня свечей.
– Амир… так красиво…
Мое платье сразу намокло, и пока я рассматривала окружающую красоту, Амир несколькими точными движениями раздел меня и разделся сам. Разной высоты свечи создавали удивительную картину живых теней, которые передвигались по стенам и опускались в воду, теряясь среди лепестков.
Амир плавал вместе со мной, прижимал к своей груди и опускался под воду, медленно поднимаясь над шевелящимся цветным ковром. Он улыбался мне, когда я осторожно открывала глаза в воде, чтобы посмотреть на него, или надувала щёки от недостатка кислорода. Его большое тело обнимало меня, крутилось вокруг, и обнажённым смотрелось ещё крупнее, а я казалась себе маленькой круглой рыбкой.
Так любить может только навечно истосковавшаяся душа, у которой не было надежды. Заточённая в гигантском теле, наполненном невероятной силой, она стремилась ко мне, как птица стремится в небеса, в надежде ощутить хотя бы мгновение счастья. Не обладать, а отдавать себя, наполнить силой, своим счастьем от дыхания, от возможности коснуться, прижать к себе ласковым движением любви. Амир ждал меня шестьсот лет, его прекрасное тело, олицетворение мощи воина, обволакивало меня собой, закрывало от внешнего мира, даже если этот мир – всего лишь бассейн с цветами. Пламенеющие губы позволяли себе недостижимое счастье прикоснуться к местам, недоступным даже в мечтах, а пальцы не могли остановиться в стремлении познать меня.
Я никогда не любила, не знала своей души и своего тела. Не могла представить, что душа может петь от прикосновения горячей кожи, а тело пылать от одного взгляда, наполненного затаенной многие столетия нежностью. И Амир узнавал себя вместе со мной, впервые ощущал жар женского тела, охваченного страстью. Он чувствовал каждое моё прикосновение, движение руки, отзывался всем своим гигантским телом на мой вздох. Мы ждали друг друга, наши души не могли любить никого, а тела не чувствовали чужого пламени – только мы, только эти глаза и эти губы.
