Анатомия заикания - страница 9

Уверенность в себе покинула меня, когда я оканчивала среднюю школу. Она была сведена к нулю, поскольку в моей личности продолжали происходить радикальные изменения. Из энергичного и жизнерадостного ребенка я сначала превратилась в замкнутого и тревожного подростка, а позже в такую же молодую девушку.

Я продолжала избегать любых общественных ситуаций, если была хотя бы малейшая вероятность того, что меня попросят говорить, даже когда мне очень хотелось принять в этом участие. Жизнь напоминала игру в прятки, поскольку большая часть моих жизненных ресурсов и фокусировка внимания были направлены на обнаружение «опасных» ситуаций и поиск путей отступления. Ни у одного молодого человека жизнь не должна быть такой.

Переживания, с которыми я столкнулась в годы учебы в средней школе, оставили глубокие эмоциональные шрамы, с которыми я смирилась только к двадцати годам. Меня смущало то, что периодически я могла спокойно говорить. Более того, я говорила четко и бегло во многих случаях. Мои учителя видели, как бегло я говорю, и думали, что я притворяюсь, когда заикаюсь. Мои друзья тоже слышали, как я говорю.

Я знала, что могу это делать. Просто в определенных обстоятельствах я каким-то образом теряла дар речи. Дома этот дефект редко обсуждался. В то время, я не могла понять, что это – заикание или просто крайняя робость. То, что я испытывала, напоминало какую-то странную болезнь. Как проклятие – может быть, меня сглазили.

Однажды я посетила логопеда, и все то же самое повторилось. Моя речь звучала идеально, красиво, и он не поверил мне, предположив, что мой внутренний ребенок, вероятно, ищет внимания. Это была какая-то бессмыслица. Мне казалось, что это жестокая шутка.

Мое эмоциональное состояние сильно колебалось, что люди ошибочно принимали за агрессию. Я никогда не был злобной, а лишь мучилась и волновалась в попытках понять происходящее. В глубине души я знала, что я умная, яркая личность с тоннами неизведанных способностей и потенциала. Однако, какая-то злая сила похитила эту индивидуальность и лишила меня будущего.

Я стала чувствовать себя заложницей своих собственных мыслей. Я жаждала освобождения. Меня мучили бесконечные, заполнявшие мой разум, вопросы, но ответы на них так и не приходили.

Если посмотреть на фотографии, сделанные в первые годы моей жизни, то изменения личности отражаются на моем лице. Даже тот, кто меня не знает, смог бы это заметить.

В четыре года я была энергичной, жизнерадостной, своенравной, самостоятельной малышкой с характером. Я помню одну фотографию, сделанную на новогоднем утреннике в детском саду. Детей пригласили поиграть, но, судя по всему, мне это было совсем неинтересно, и я решила убежать. Мне рассказывали, что моя мама тщетно пыталась поймать меня и призвать к порядку.

Есть еще одна моя фотография, сделанная в возрасте одиннадцати или двенадцати лет. Я и мои родителями празднуем Новый год дома, и снова я широко улыбаюсь в камеру, очень жизнелюбивая, счастливая, веселая и открытая. Очевидно, что наслаждаюсь настоящим моментом, выгляжу расслабленной.

Эти две фотографии резко контрастируют с одной, сделанной в возрасте пятнадцати лет во время школьной экскурсии. Не нужно быть телепатом, чтобы сразу заметить закрытый язык тела – плечи заметно сведены, напряженный взгляд, робко косящийся в камеру, насупленное лицо и закрытая поза.