– Перво-наперво, – Леха посмотрел на Апраксия, – никогда ничего не поднимай с перекрестка дорог. Верное дело проблем нажить. Второе – когда домового последний раз угощал?
Кум закатил глаза и неуверенно сказал , – ну, это, на Успенье вроде, баба кошке молоко ставила, а кошка, дура, ушла. Так молоко у печки день и простояло. Домовые то тоже молоко пьют?
– Я не про кошку спрашивал, я про домового.
– Да чего домовому, он сам что хочешь возьмет, – Апраксий начал горячиться. – Ему что, свою миску заводить? Это же нечисть, из кошкиной пусть пьет.
Леха задумался. Не хотелось Сидора обижать, а то давно бы этот кум катился по дороге, не оглядываясь.
– Руку то на жену поднимаешь?
– Ну, так, бей бабу молотом, будет баба золотом, – Апраксий глупо улыбнулся.
– Иди, – Леха чувствовал, что нервы как-то разболтались. – Мы с Сидором подумаем, поболтаем, а ты иди. Вот просто иди и иди.
– А куда итить то? – Апраксий, похоже, окончательно затупил.
– Тебе маршрут нарисовать или на словах объяснить? – Сидор, похоже, тоже начал терять терпение.
Апраксий бросил на Сидора обиженный взгляд и пошел к двери.
Анчутка на плече хихикнул: – ждала сова галку, а выждала палку.
Леха повернулся к Сидору.
– Злыдни у него поселились. Причем он сам их притащил, в шкатулке подобранной. Обычно злыдней домовой прогоняет, не пускает в дом. Но у кума твоего, похоже, домовой слабый. Когда в доме ни согласия, ни порядка, домовому плохо. И пока он в своей башке порядок не наведет, никто ему не поможет.
– Так что делать то? – Сидор, похоже, переживал за непутевого кума.
– Давай подумаю. Он говорил, что злыдня петух с него согнал. Так если злыдень не обернулся до дому, и если их в доме осталось меньше дюжины, может что и придумаю. Злыдни в гнезде, если обжились, по дюжинам живут.
– Спасибо, егерь. – Сидор задумался. – Ты говоришь, домовой слабеть может?
– Может. Может слабеть, может дурным стать. Может и обидеться.
– А если по мелочи что пропадает – это кто может шалить?
– А что пропало?
– Да не то чтобы пропало, – Сидор стал подбирать слова, – то в комнате постояльцев тарелка меда пустая, то сливки в стакане наполовину уйдут. Я вот думаю – может и у меня кто завелся?
Леха рассмеялся, – никто не завелся, не переживай. Похоже, домовой у тебя чудит. Посмотрю, что с ним.
По дороге в комнату анчутка сидел на плече Лехи и удивленно бубнил: – ты смотри, не зря домовые про этого отщепенца говорили, что приворотами промышляет. Тать не тать, а на ту же стать.
– Не приворотами, а изворотами.
– Невелика разница. Как до жизни такой дошли? Домовой, дому защитник, а начинает по тарелкам мед воровать. Довели страну. Ждали обозу, а дождались навозу.
Зайдя в комнату, егерь достал из рюкзака очки, зажег фитиль стоявшей на столе масляной лампы и посмотрел на анчутку.
– Разыщи как мне этого домового, да если начнет шалить – скажи, что шутковать с ним никто не будет. – И, вспомнив наставления хухлику, добавил, – превращу в болотный пар и жабе в задницу задую. Через соломинку.
