, потому что иначе не мог бы говорить. Повторяю: здесь
всё для меня
виʹдения и натяжек графических нет. «
Это» я всегда держу перед глазами, как азбуку «
метода искренности», как константу теургически-теософского метода.
Повторяю рис. № 2
«abde» увенчанный конус серого – первая стадия опытного богопознания страхом и ужасом, предшествующая 2-ой стадии опытного богопознания радостью и любовью, лежащая между абсолютным неви́дением и совершенным ви́дением; в первой зоне – где прогоняют сквозь строй – характерны следующие цвета: черное, серое, красный ужас, коричневое (мера между черным и красным ужасом = красное + черное, не желтошафранное ли?). 4-ая стадия – Крест – красное страданием. Для второй зоны характерны цвета: розовый, белый, голубой, внецветный. Пролагаю это на символические стадии внутреннего пути.
(Мысли о Сатанаиле – старшем брате Христа[470]; зло = добру и т. д.
Секты: Манихеи, Богомилы, Гностики, Альбигойцы, элементы сектантства у Мережк<овского>, Розанова и др.)
Господь с Вами, дорогой и милый Эмилий Карлович. Остаюсь любящий и уважающий Вас
P. S. Мой глубокий поклон и уважение Анне Михайловне[471]. Посылаю несколько стихотворений. ‹…›[472]
Возврат
Я вознесен, судьбе своей покорный.
Над головой полет столетий быстрый.
Привольно мне в моей пещере горной.
Лазурь, темнея, рассыпает искры.
Мои друзья упали с выси звездной.
Забыв меня, они живут в низинах.
Кровавый факел я зажег над бездной.
Звездою дальней блещет на вершинах.
Я позову теперь к вершинам брата.
Пусть зазвучат им дальние намеки.
Мой гном, мой гном, возьми трубу возврата!..
И гном трубит, надув худые щеки.
Вином волшебств мы встретим их, как маги.
Как сон мелькнет полет столетий быстрый.
Подай им кубки пенно-пирной влаги,
В которой блещут золотые искры.
Колпак слетел, но гном трубит, как сонный.
В провал слетели камни под ногою.
Трубою машет. Плащ его зеленый
Над бездною полощется седою…
Шепну тебе: из стран обетованных
В долину скорби суждено уйти им…
…
…
…
…
Цветами, гном, осыпь гостей желанных,
Зеленый плащ под ноги расстели им
[473].
Мое.
Пир
Поставил вина изумрудного кубки.
Накрыл я приборы. Мой стол разукрашен.
Табачный угар из гигантовой трубки
На небе застыл в виде облачных башен.
Я чую поблизости поступь гиганта…
К себе всех зову я с весельем и злостью.
На пир пригласил горбуна-музыканта.
Он бьет в барабан пожелтевшей костью.
На мшистой лужайке танцуют скелеты
В могильных покровах неистовый танец.
Деревья листвой золотою одеты.
Меж листьев блистает закатный багрянец.
Пахучей гвоздикой мой стол разукрашен.
Закат догорел среди облачных башен.
Сгущается мрак… Не сидеть же во мгле ведь!
Поставил на стол я светильников девять.
Пришел, нацепив яркоогненный бант,
Мастито присев на какой-то обрубок,
От бремени лет полысевший гигант,
И тянет вина изумрудного кубок
[474].
Мое.
P. P. S. Как Вам нравится «Драма Жизни» Кнута Гамсуна?[475]
РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 9. Помета красным карандашом: «IХ». Фрагмент опубликован: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 196.
Ответ на п. 19.
27 февраля – 4 марта 1903 г. Нижний Новгород
Н. Новгород 27 февраля 1903 г. (накануне полнолуния).
Оба Ваши письма (VIII от 30 января и IX от 14 февраля) я получил, глубокоуважаемый и дорогой Борис Николаевич! Последнее Ваше письмо пришло вместе с февральским номером «Нового Пути», что и помешало мне Вам вскоре ответить. С Вашей рецензией о Драме Жизни
