Андрей Чохов - страница 4

Следует подчеркнуть, что на Пушечном дворе наряду с русскими литейщиками работали и иностранцы, подписавшие контракт с русским правительством. По его условиям они должны были, как и русские мастера, набирать учеников и делиться известными им секретами как с подмастерьями, так и с другими мастерами. На практике этого часто не происходило, и поэтому между русскими и иноземными мастерами существовала неофициальная конкуренция за заказы и благорасположение основного заказчика – царя или церкви. Впрочем, это соперничество благотворно сказывалось на качестве продукции. С не оправдавшими доверие иностранными специалистами контракт разрывали. Так, например, пушки, изготовленные иноземцем Крейдером, с которым был заключен контракт в 1598 г., оказались настолько некачественными, что контракт с ним был разорван.

В условиях начавшейся Ливонской войны имела место практика использования труда военнопленных. Так, в 1556 г. русские власти издали распоряжение, согласно которому дворянам и детям боярским под страхом жестокого наказания воспрещалось продавать немецких пленников. Тех из них, кто был сведущ в изготовлении руды, серебряном, золотном, медном, оловянном деле, было приказано доставлять в Москву для последующего определения на работу, в т. ч. по Пушкарскому приказу.

Пополнение кадров литейщиков шло через ученичество. Своих учеников каждый мастер набирал самостоятельно, как правило, руководствуясь собственными критериями отбора. Правда, учитывая, что в России в XVI–XVII вв. интенсивно шел процесс закрепощения, предпочитали брать в подмастерья лично свободных людей, не обремененных финансовой или личной зависимостью к духовным или светским феодалам. Поэтому в основном это были не крестьяне, а жители городских посадов, дети купцов и мелких дьяков. Семейственность поощрялась. Часто учениками мастера становились дети или родственники его коллег по цеху. Так формировались знаменитые династии литейщиков Моториных, Даниловых, Осиповых и др. Кстати говоря, именно поэтому большинство биографов Андрея Чохова сходится в убеждении, что сам он происходил из посадских людей, а отец его занимался каким-либо ремеслом в Москве и отдал сына в ученичество на крупнейшую русскую мануфактуру, которой тогда был Пушечный двор.

«Московский пушечный двор». Художник А.М. Васнецов.

Ученик поступал в полное распоряжение к мастеру, который должен был его обеспечить жильем, одеждой, пропитанием и инструментом. Мастер должен был обучить ученика всему, что знает сам. Поступление в ученье оформлялось т. н. жилой записью в Холопьем приказе, которая гарантировала ученика от возможной мобилизации, принудительного переселения и прочих превратностей жизни того времени. «Жилые записи» скреплялись вдобавок поручными записями двоих или более поручителей, которые, в свою очередь, гарантировали мастеру возмещение убытков в случае, если ученик не сможет выполнять свои обязанности. Сумма штрафа по тем временам была немаленькой: от 10 до 50 рублей.

«В приказе московских времен». Художник С. Иванов.

В некоторых случаях поручные записи оговаривают условия, при которых штраф выплачиваться не может: например, признавая право мастера «за пьянство и за всякое дурно смирять смотря по вине», поручные записи, как правило, фиксировали пункт, согласно которому штраф не выплачивается в случае, если ученик получил увечья вследствие побоев мастера. Такая постановка вопроса в какой-то мере ограничивала произвол мастера над учеником. «Жилые записи» обычно оговаривали срок пребывания в учениках пятью годами.