Андрей стал единственным исключением. Почему?
Есть вещи необъяснимые, все склоняются к тому, что рационально объяснить это невозможно. Почему именно на этого маленького мальчика он обратил именно такое внимание – даже сам звонил ему! Я думаю, он просто увидел в этом мальчике подлинный талант. Такое вот сочетание объяснимого и необъяснимого.
Что же касается „соревнования за близость к Пастернаку“, – нет, ну, тут говорить нечего, он любил только Андрея, и этим все сказано. Многие были – таланты. Но тут – те самые совпадения характеров, которые дед уловил. Хотя, казалось бы, Андрей был тихий, скромный, застенчивый. Мальчик с тонкой шейкой, на первый взгляд совсем не такой харизматичный и решительный, как, например, Евтушенко… Но это только на первый взгляд».
В чем дед с Андреем совпадали. «Пастернак никогда не был склонен к какой-то практической мистике. Но к различным совпадениям относился с огромным вниманием, тревогой – и это видно в романе „Доктор Живаго“, там очень много совпадений. Даже есть такое выражение у интеллигентных людей – „феномен Живаго“. Это когда люди совпадают во времени и пространстве, но не знают об этом, – что в результате и становится основополагающим для сюжета моментом.
Вот к таким совпадениям он был очень неравнодушен – менее в том, что касается чисел, а больше к „времени и месту“. В этом, может быть, тоже было совпадение характеров Вознесенского и Пастернака. Они были заточены на совпадения – в жизни и в работе, это совершенно точно.
Скрябин похвалил юного Пастернака – и он решил бросить музыку. Пастернак похвалил стихи Вознесенского: взял бы в свою книгу – и он студентом на два года бросил писать стихи… В этом нет никакой логики. Пастернак прямо пишет – я загадал, если Скрябин скажет мне так-то и так-то, это будет означать, что мне надо бросать музыку. И Андрей тоже загадал – он об этом говорил. Абсолютная алогичность, мистичность: тебе говорят хорошо, а ты принимаешь обратное решение. Потому что ты уже загадал – если скажут так, то надо бросать. Здесь тоже абсолютное стопроцентное совпадение, именно на уровне характера, на уровне их мистицизма. Они очень любили „загадывать“, практиковали это. Это, можно сказать, такая мистика, чисто бытовая, повседневная».
Чему учил Пастернак. Советы по поводу личной жизни дед ему все-таки давал: говорил, что, пока поэт влюбляется, он работает, как поэт. Причем не платонически, а реально, надо иметь подлинные любовные отношения – тогда и поэтический дар не исчезнет.
Андрей и в семьдесят лет говорил мне, что помнит заветы Пастернака.
Я когда-то делала документальный фильм про Андрея, к его 75‑летию. Он уже плохо говорил, но был вполне в форме. Режиссером была Татьяна Архипцова, я – автором сценария. Позвонила Андрею Андреевичу – вы не будете против? Говорит, нет, конечно, имя Пастернака для меня очень много значит, так что снимай. Потом встречаюсь с Зоей Борисовной в ЦДЛ, и она спокойно говорит: Лен, да ради бога, я всегда знала, и когда начинала с ним жить, что он поэт, он будет влюбляться, если не будет – не сможет работать. У него были подружки, остались хорошие отношения с ними, я к этому отношусь абсолютно спокойно. Дело не в этих романтических сторонах его биографии – фильм все-таки был не об этом. Просто Андрей не то чтобы повторял за дедом, он воспринимал как должное все, что от него исходит. Конечно, для Андрея Пастернак был учителем и в жизни, и в работе – это совершенно точно.
