– Скажите, Абраша, а вы в вечный ад веруете?
– Упаси меня боже, Изя, веровать в эту дурь.
– Почему?
– А вот скажите мне сами, в аду порядки божеские, или чертячьи?
– Хм, чертячьи…
– А чертячье может быть божественным?
– Нет, оно безбожное.
– А может ли безбожное быть вечным?
– Нет.
– Вот поэтому и вечного ада нет.
– Абраша, а вы на пляжик ещё ходите?
– Ну, похаживаю…
– А вот представьте себе, что вы там лежите аки тюлень, и вдруг замечаете, как прилёгшая рядышком шикарная дама делает вам знаки, что она-таки не прочь с вами ошуримуриться. Вы бы на эти намёки повелись?
– Хм, я бы да!.. Организм, понимаете, у меня на подозрении…
– Как вы думаете, Абраша, а почему нас, евреев, никто в мире не любит?
– Нас, Изя, не любят за то, за что мы себя чересчур обожаем. Причём главным тут будет как раз слово чересчур.
– Скажите, Изя, а как вы относитесь к крестьянскому труду – положительно или отрицательно?
– Не просто положительно, Абраша, а сугубо положительно.
– Хэ, врёте! Да вы же тяпки сроду в руках не держали.
– При чём тут тяпка? Я в том смысле говорю положительно, что я положил на него не по лени и разгильдяйству, а по твёрдому и сугубому убеждению.
– Скажите, Абраша, а вы в кино ходите?
– Это в котором попкорн жрут как лошади, да?
– Ага.
– Не, в по́пкино меня не заманишь. Причём ударение тут нужно ставить именно на первом слоге.
– Я шо-то не пойму, Изя – а вы в Бога вообще-то верите или как?
– Хм. Ишшо как!
– Врёте! Вас же в синагоге ни один чёрт отродясь не видывал.
– А я не из тех, кто верит в Бога, лишь перейдя порог синагоги. Представьте себе, что я в него верую прямо на этом месте… И в других местах, как ни странно, тоже.
– Скажите, Абраша, а в чём состоит главная европейская проблема с нынешними беженцами?
– Видите ли, Изя, если человек бежит, то он бежит либо от чего-то, либо за чем-то… Главная проблема Европы в том, что она так и не научилась отличать первых от вторых.
– Вы бывали в Израиле, Изя?
– Ага.
– И что вы можете о нём сказать?
– Что он напоминает мне малюсенькую комнатушку в большой шумной коммуналке, которую тебе завещал какой-то далёкий предок, из которой тебе пришлось вышибать прежних постояльцев, в которой ты на радостях сделал шикарный ремонт, – но которую ты не можешь продать или разменять, и где ты не можешь спокойно спать, так как сумасшедшие соседи могут поджечь весь дом, после чего ты рискуешь остаться на улице без штанов, харчей и документов под громкое улюлюканье всякой шантрапы.
– Скажите, Абраша, а вам певец Стасик… этот… забыл фамилию… на Му начинается… часом не надоел? Вот мне скажу, так прямо очень…
– Надоесть, Изя, может то, чем ты сыт по горло. А я это «блюдо» разок попробовал и больше в рот не беру.
– Как вы полагаете, Абраша, а отчего это либералы и америкосы стали вдруг «топить» за председателя Грудю?
– Элементарно, Изя! Они готовы топить за кого угодно: за чёрта лысого, за рептилоида, и даже за святого угодника, дабы сделать из них этакие «грузила» для утопления рейтинга Пути, самого Пути, и под конец ненавистной им «этойстраны» со всеми использованными для этого дела «грузилами».
– Скажите, Изя, а шо вы скажете за идею создать на юге Украины и России Нью-Хазарию?
– Что это бессмысленная и глупая затея.
