Тогда нас еще было четверо, оставшихся из восьми.
А однажды в нашем монастыре появился новенький.
Мальчишке было лет десять, у него были голубые глаза и светлые кудри, как у девчонки. Он был страшно напуган, закрывал лицо руками, но успел мне сказать свое имя «Теодоро», прежде чем забыл его и стал для отца Сержио малохольным сыном Флавио. Ребенком грешной шлюхи, у которого демоны отобрали ум.
Тео. Единственная душа, к которой я смог привязаться в том аду.
Прошло десять лет, но я никогда не спрашивал его, помнит ли он наше прошлое.
– Привет, Тео.
Я произнес негромко, но он услышал меня, сдернул наушники на шею и тут же вскочил на ноги.
– Ангел? Привет! Ты проснулся!
– Да. Что ты делал на полу?
– Я ждал тебя, не хотел будить. Я принес тебе одежду, мама просила.
– Спасибо.
Он редко бывал внимательным, обычно его мысли перескакивали с одной на другую, но сейчас, заметив мой внешний вид, Тео изумленно спросил:
– Ты ранен? – как будто это не я минуту назад лежал перед ним в одних трусах и в бинтовых повязках.
Я встал с кушетки и взял со стула футболку. Надев на себя, стал влезать в штаны.
– Ерунда. Подрался с человеком-пауком за последний бургер на заправке. Он мне здорово вломил, пришлось сбежать, и вот я здесь. Надо предупредить Алонзо. Если меня будет спрашивать странный тип в лосинах, пусть спустит на него собак.
Тео рассмеялся. Негромко и в то же время легко, как будто он не слышал шутки смешнее.
– Мы в Италии, чувак. А Питер Паркер живет в Америке! Тебя надули, это был не он!
Я сделал вид, что удивлен.
– Черт, обидно. А похож.
Но Тео не поймался. Вдруг перестал улыбаться и нахмурил лоб, как делал всегда, когда хотел сосредоточиться. Подошел ближе, заглядывая мне в лицо.
– А ты пытаешься надуть меня. Я знаю, Ангел, ты подрался! Это были плохие люди, да?
«Подрался» из уст Тео прозвучало слишком невинно. Я не хуже Марио отдавал себе отчет, что из своей смертельной вендетты вряд ли выберусь живым. Но пусть будет так.
Сейчас я не знал, сколько раз мы еще увидимся с другом, поэтому ответил понятными ему словами:
– Да, плохие. И закрыли тему, Тео. Не забивай голову ерундой, просто держись ближе к деду, договорились? И слушай Селесту.
Блондин закивал головой.
– Я слушаю! Мне нравится выезжать в город, и я хорошо играю роль загадочного парня! Пусть они все думают, что Адам – это я. Настоящий Санторо! Представляешь, как будет смешно, когда плохие люди узнают правду!
Я в этом сомневался, поэтому ответил ровно:
– Не уверен.
– Ты не бойся, Ангел, я ни с кем не разговариваю. Никто не догадается, что я глупый.
Я отошел от кушетки и взял со стола Селесты бутылку с охлажденной водой. Открыв крышку, выпил до дна. Пить хотелось сильно, а еще, если бы не раны, прыгнуть в озеро и дать мышцам предельную нагрузку. А после остаться одному и подумать.
А подумать было над чем.
– Тео, ты не глупый, ты просто из другой реальности и точно лучше многих людей. Тебе не обязательно исполнять желания Марио и светиться в его обществе, я поговорю с дедом. Мы решим это без тебя.
Но Тео продолжал хмуриться.
– Нет, обязательно! Пусть они будут дураками, они заслужили! Я слышал и всё знаю!
Я медленно повернулся к другу. Боль в теле практически не ощущалась, Селеста знала толк в медикаментах.
– Что, всё, парень?
Тео схватился за виски, словно пытаясь вспомнить.
– Ты часто разговаривал во сне – раньше. Всё время повторял, повторял, как будто боялся забыть. Проклятый Скальфаро, подлый Ренци, сволочь Ла Торре! Фред, я узнаю, кто ты и убью тебя! – повторил Тео мое обещание, скопировав интонации и сердито сощурив светлые глаза. – Я тоже помню их имена, все!
