Не знаю, в какой момент Тео поверил, что она его мать. И не знаю, чего это стоило самой Селесте. Со мной ей никогда не было просто, так что доверительных разговоров между нами не возникало. Я подолгу пропадал на улицах Цюриха, Рима, Берлина… узнавая лицо и изнанку мира, помня о том, в чем нуждался и к чему шел. Так было в прошлом, и так оставалось сейчас.
И все же Селеста была для меня кем-то большим, чем просто женщиной моего деда.
Мы вошли в ее кабинет, в комнату с медицинским оборудованием, которая находилась здесь же, на первом этаже трехэтажной виллы. Я снял футболку и дал ей бегло себя осмотреть. Привалился спиной к стене.
– Раздевайся до белья и ложись на кушетку, Адам. Я надену перчатки.
Рано утром мне пришлось пройти с десяток километров, затем провести время за рулем, прежде чем попасть сюда. Рана на боку успела вновь намокнуть, и со штанами пришлось повозиться.
Увиденное Селесте не понравилось. Она недовольно сомкнула губы, но своей сдержанности не изменила. После паузы осмотра произнесла достаточно отчетливо, чтобы Марио за дверью ее расслышал:
– Многочисленные повреждения разной степени тяжести по всему телу. На затылке гематома, зрачки расширены, но белки чистые. Повтори «адронный коллайдер».
Я, не споря, повторил.
– Тошнота, головокружение, носовое кровотечение?
– Нет.
– Шестой номер в квалификации химических элементов?
Черт! Нашла, о чем спросить. Пришлось напрячь память.
– Углерод.
– Сознание ясное. Сотрясение есть, но ты справишься. Что у нас здесь? – Селеста аккуратно сняла повязку с моего плеча и нахмурилась. – Обширная гематома с разрывом мягких тканей. Рукой шевелить можешь? В полном объеме.
– Могу.
– Хорошо. У тебя на редкость крепкие сухожилия, парень, другому бы так не повезло.
Она сняла повязку с ребра и, осмотрев порез, побледнела:
– И ты точно родился в рубашке.
Я бы мог с ней поспорить насчет последнего, но не сейчас.
– Сомневаюсь.
– Раны чистые. Регенерация тканей идет полным ходом. Кто тебя обработал?
Селеста внимательно смотрела на меня, понизив голос.
– Сам.
– Не верю.
– Мы с тобой не на суде, женщина, и не под присягой, чтобы ты мне верила.
– Адам… я вынуждена сообщить Марио.
– Черт! Просто зашей меня! Или я сделаю это сам!
Я уснул там же, на кушетке в кабинете Селесты. Обезболивающее всегда вырубало меня лучше любого снотворного. А когда проснулся и спустил ноги на пол, на ковре уже сидел Тео с планшетом в руках. Его светлая, кудрявая голова качалась из стороны в сторону в такт музыкальному ритму, который звучал в его наушниках.
Наверняка какой-нибудь древний саундтрек, типа «Shell Shocked» или «Ghostbusters» Рея Паркера младшего. Он обожал «Черепашек ниндзя» и «Охотников на привидений». С момента, когда мы попали в этот дом, мы оба выросли, но, как Селеста ни старалась, этому парню по-прежнему оставалось двенадцать.
Правда иногда, когда он выдавал тезисы типа: «А знаешь, Ангел, жизнь – это не бег вперед, все ошибаются. Жизнь – это момент покоя. Когда стоишь с закрытыми глазами и знаешь, что ты просто есть. Как птица, которая устала махать крыльями и теперь парит над землей, понимаешь?»… я мог дать ему все девяносто. Потому что всякий раз мне не было что на это ответить.
Он мог месяцами не замечать мое отсутствие, но, когда я появлялся, часами не отходил от меня и помнил каждую деталь нашего последнего разговора, словно он произошел вчера.
