Инспекторы придирались к мелочам. Штрафовали за старую проводку, требовали убрать с улицы колодцы, обрезать деревья, демонтировать навесы.
Сельчане молчали. Но в глазах людей росла решимость. Они не нападали. Не ругались. Не угрожали. Только аккуратно убирали после проверок, снова ставили цветы к подножию памятника и приходили к Михаилу на молитву.
Тем временем губернатор вызвал на встречу заместителя по силовым структурам:
– Начинай.– Надо решать радикально. Через суд, через прокуратуру. Всё что угодно. Но этот… культ должен исчезнуть. – Есть один вариант, – осторожно сказал зам. – Можем запустить уголовное дело. Подбросить что-то. Фиктивное. Началась следующая фаза давления.
Глава 14. Суд над пастырем
Повестка пришла неожиданно. Плотный белый конверт с сургучной печатью и грифом «конфиденциально». Михаил сразу понял, о чём пойдёт речь. Он молился всю ночь. На рассвете, надев потёртое облачение, он взял с собой посох и старую Библию.
В епархиальном управлении его уже ждали. Зал был полутёмным. Вдоль длинного стола сидели священнослужители, епископ и несколько чиновников в гражданской одежде. Над ними висел старинный образ Спасителя – суровый и молчаливый.
– Отец Михаил, – начал епископ холодно, – вы обвиняетесь в самовольных действиях, неподобающих священнослужителю. По донесениям, вы поддерживаете культ, не одобренный Церковью. Вы участвовали в создании памятника, который почитается как святыня, но не был освящён и не признан.
– Этот памятник – знак небес. Он явлен по воле самого Господа, – спокойно ответил Михаил. – Я не возвышаю его, я лишь не позволяю его осквернить.
– Вам известно, что ваш приход был замечен в религиозной самодеятельности, – резко произнёс один из чиновников. – По сути, вы формируете отдельное течение. В народе уже называют вас пророком. А это – опасный путь.
– Я не искал ни власти, ни почестей. Я лишь следовал голосу совести. И защищал то, что не могли защитить другие, – ответил Михаил.
Епископ устало вздохнул:
– Отец Михаил… Мы все знаем, что в вашей жизни были испытания. Но вы нарушили каноны. И посему…
Он сделал паузу. Кто-то в зале перекрестился.
– …по решению духовного совета, вы отлучаетесь от служения. Вам запрещается носить облачение, проводить обряды и называть себя пастырем. Ваш сан временно аннулирован.
Михаил не стал спорить. Он лишь встал, поклонился образу и медленно вышел из зала.
На улице стояла зябкая тишина. Снежная пыльца кружилась в воздухе. Михаил поднял воротник, оглянулся на высокие ворота епархии и тихо прошептал:
– Мой сан – в сердце. И Господь знает, где моё место.
Он направился назад – туда, где его ждали. Где пылал огонь веры. Где памятник всё ещё сиял на рассвете.
Михаил только переступил порог своего дома, когда во дворе внезапно заскрипели тормоза. Тяжёлый полицейский УАЗик остановился, и из него вышли двое в форме.
– Отец Михаил, – холодно произнёс один из них, – вы задержаны для дачи показаний по делу о… экстремистской деятельности.
Пастырь не успел и слова сказать, как его крепко схватили за руки и повели к машине. Он сжал в руке старую Библию, которую успел схватить с полки.
В участке Михаила посадили в отдельную комнату без окон. Через несколько минут вошёл следователь с пачкой документов.
– Отец Михаил, – начал он, – у нас есть основания подозревать вас в организации запрещённого культа и подстрекательстве к беспорядкам. Ваше участие в событиях с памятником тщательно расследуется.
