Судя по рассказам, Ната жила в Тушинских трущобах. Отца не знала, мать вечно оставляла ее одну и пропадала по несколько дней, а потом возвращалась «странной и плохо пахла». В эти моменты Ната сама предпочитала не показываться ей на глаза, а потому сбегала из дома.
А потом, в один день, просто не смогла вернуться. Вернее, вернулась, но квартира была другой, чистой и светлой. А по ней бродили призраки. Сам момент перехода в Зазеркалье она не заметила.
Сколько ей лет она не знает, что происходит – не понимает. Но тем не менее, когда мы добрались до ларька с мороженым, она ловко подхватила одну из чашек и ею же зачерпнула огромную порцию мороженого. Полила все сверху шоколадным сиропом, накидала от души разноцветной посыпки и принялась есть. Хоть ложку взяла.
Мы смотрели на это дело с недоумением.
– Ай, че мы, а? – резонно заметил Зак и тоже пошел за мороженкой.
Разумеется, в его руках все моментально таяло и распадалось.
– Неумеха, неумеха, – рассмеялась Ната, отчего вызвала улыбку Метелицы.
– Нат, может, ты нас научишь? – осторожно спросил я.
– Сами научитесь, – мотнула она головой. – Я тоже не умела. Потом само собой получилось.
– А ты, случаем, не помнишь, когда это произошло? На какой день?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Когда живот стал очень сильно болеть, тогда и получилось.
– Значит, нам тут дня три голодать, – откинулся на спинку стула Зак.
– Больше, – покачал я головой. – Пару недель минимум.
– О чем ты?
– Она призыватель, – произнес я очевидное. – Зазеркалье, как и прочие планы, часть Анимы. Простой человек не может тут оказаться. Скорей всего ей сейчас тринадцать.
– Хочешь сказать, что у нее появилась длань и ее сюда засосало?
Я пожал плечами. Может так, может длань даже не успела проявиться впервые. У Айрин она вообще почти к восемнадцати появилась. Но сути это не меняет, организм начинает перестраиваться сразу.
Я даже мелким был немного крепче и быстрее своих сверстников. Призывателями рождаются, хоть это никак и не доказано.
– Ната, – обратился я к девочке. – А ты встречала тут кого-нибудь вроде нас раньше?
– Не-а.
– А кого-нибудь… Не призрака. Кто говорил с тобой, например. Или странных существ?
– М-м-м… Был один. Он тоже любит мороженое. Но он страшный, его огонь поцеловал. Сюда, – она ткнула пальчиком в щеку.
– Он тебя обижал? – с тревогой спросила Метелица.
– Нет, он хороший. Только страшный. Сказал, что ждет друзей.
– А давно это было?
– Да, – нахмурилась Ната. – Очень. Я много мороженого съела, но он больше не приходил.
– А ты не знаешь, где его искать?
– Он живет в грохочущем доме. Но я туда не хожу.
– Грохочущий дом? – нахмурился Рич. – Почему он грохочущий?
– Потому что он грохочет, – теперь и лучник получил свою порцию взгляда «ты дурачок что ли?»
– Ната, милая, а ты не могла бы нам показать, где этот дом находится? Идти не надо, – затараторила Метелица, заметив, как напряглась девчушка. – Просто покажи, мы сами сходим. Тебе ведь не трудно, правда?
– Ла-а-адно, – снисходительно произнесла та. – Я не боюсь. Так что даже проведу вас, – гордо задрала она носик.
– Чернее твоей тени только твои волосы, – усмехнулся я.
– Это что значит? – насупилась Ната, решив, что я ее как-то обозвал.
– Да, что это значит? – удивилась Метелица.
– Что ты очень храбрая, – ответил я мелкой, улыбнувшись.
Мне на самом деле очень нравилась эта детская непосредственная прямота. И восхищала ее стойкость. Выжить в Зазеркалье в таком возрасте. Я бы скорей всего уже сошел с ума, ведь длань не смогла бы защитить рассудок в этом месте.
