Образ Кати, падающей на землю с простреленной головой, постепенно тускнел в сознании. Слава готовил себя к новой загрузке, на ходу вспоминая, как жутко и непривычно было в первый раз. Какого это, осознать, что мир – и в самом деле нечто подобное компьютерной программе, и что сохранившись, почти так, как в компьютерной игре, он может вернуться в сохраненный анкер. В первый раз было сложно заставить себя прожить дважды одни и тот же день… все приходит с опытом – этот день он проживал уже раз в двадцатый, давно сбившись со счета.
Но никогда еще день не был ТАКИМ!
И Слава надеялся, что и не будет.
Бабка вынырнула из его подъезда за секунду до того, как он ухватился за ручку двери. Не вышла, а именно вынырнула, с невероятным для ее возраста и габаритов проворством. И теперь она стояла в дверном проеме, загородив ему дорогу.
На душе шевельнулся предательский холодок. Конечно, поздний вечер, темнота, но над подъездом горит фонарь, а пятна крови, обильно украшающие его одежду, может не заметить лишь слепой. Сейчас она поднимает крик, позовет на помощь… Старый маразматик! И кто знает, не выбегут ли из соседней квартиры рослые детинушки, горящие желанием стать героями, поймав очередного маньяка-потрошителя. И никому не докажешь, что Гепард, перестреляв всех кроме него, застрелился сам. Не поверят!
Тут же в голове мелькнула мысль… Мелькнула, показав лишь свой хвостик, но от этого на душе у Славы холодок превратился в ледяной холод. Просто от того, что он мог, ПОСМЕЛ думать об этом… Раньше, чем бабка успела хотя бы открыть рот, или попытаться уступить ему дорогу (чего она, собственно, и не собиралась делать), он вдруг осознал, что самым простым выходом из ситуации было бы просто убить ее. Рубануть ладонью по шее, схватить за загривок и долбануть лбом о косяк, так, чтобы искры из глаз полетели! И все. Дорога свобода! Никаких криков, никакой угрозы быть пойманным. Так просто – убей старуху, и ты сможешь добраться до дома, чтобы вернуться к анкеру. И тогда часы вновь покажут 16:55 сегодняшнего дня. Катя вновь будет жива, даже проклятый Гепард со своим громадным пистолетом – даже он останется жив, и эта бабка, которую пришлось убить чтобы спастись. Он вернется к прежнему сохранению и все кончится.
Но он не мог заставить себя ударить ее. Не мог пойти по трупам, даже если трупы эти просуществуют всего несколько мгновений – столько времени, сколько ему потребуется для того, чтобы добраться до квартиры и запустить программу загрузки.
"Я не могу убить человека!"
Бабка поправила очки на носу и… И волна облегчения захлестнула Славу. На ней были ЧЕРНЫЕ очки. Черные очки слепого. А палка, которую она держала в руках, не напоминала обычную трость – она была тоньше и длиннее.
– Вам помочь, бабушка? – спросил он, желая как можно скорее вывести ее из дверного проема, дабы проскочить внутрь, пока мимо не прошел кто-то зрячий. – Выходите, я посторонюсь.
– Ты веришь в Бога, мальчик? – вдруг спросила она скрипучим старческим голосом, совершенно не вязавшимся с ее тучным обликом.
Какой он ей, к чертям, мальчик? Двадцать два, как никак… Или его голос от пережитого волнения, просто стал настолько высоким, что его можно перепутать с юношеским?
– Немного, – озадаченно ответил он.
– А ты знаешь, как Господь сотворил этот мир?
Слава молчал, справедливо решив, что этот вопрос риторический, и ожидая продолжения тирады.
