Джон был ученым, исследователем древних цивилизаций и оккультных наук. Его кабинет, расположенный в старом крыле дома, был завален книгами, артефактами и странными приспособлениями. Мария всегда считала его увлечение безобидным, но после рождения Элизабет она начала смотреть на все это с подозрением.
Она вспомнила, как однажды случайно заглянула в одну из его книг и увидела там изображения демонов и ритуалов. Ее охватил ужас, и она сразу же закрыла книгу, но образ навсегда врезался в ее память.
– Что я должна делать? – прошептала Мария в темноту, ее голос дрожал от страха.
В этот момент в комнате послышался тихий шорох. Мария вздрогнула и оглянулась. В углу, у окна, стояла темная фигура. Она не могла разглядеть лица, но чувствовала на себе пронизывающий взгляд.
– Кто здесь? – спросила Мария, ее голос сорвался.
Фигура не ответила. Она лишь медленно, словно в замедленной съемке, подняла руку и указала на колыбель.
Мария почувствовала, как кровь стынет в ее венах. Она крепче прижала к себе одеяло и попыталась успокоиться.
– Это всего лишь игра воображения, – прошептала она себе, – я просто устала.
Но фигура не исчезала. Она продолжала стоять в углу, словно ждала чего-то.
Вдруг, Элизабет заплакала. Ее плач был пронзительным и отчаянным, словно она звала на помощь.
Мария бросилась к колыбели и взяла девочку на руки. Элизабет прижалась к ней, словно искала защиты.
– Все хорошо, моя дорогая, – прошептала Мария, качая ее на руках, – мама здесь.
Но Элизабет не успокаивалась. Она продолжала плакать, ее маленькое тельце содрогалось от рыданий.
Мария посмотрела на фигуру в углу. Она все еще стояла там, не двигаясь.
– Чего ты хочешь? – спросила Мария, ее голос был полон отчаяния.
Фигура медленно опустила руку и исчезла, растворившись в темноте.
Мария замерла, держа Элизабет на руках. Она чувствовала, как ее сердце колотится в груди, словно птица, пытающаяся вырваться на свободу. Она не понимала, что происходит, но знала, что это не к добру.
– Что это было? – прошептала Мария, ее взгляд был устремлен в темноту.
Элизабет вдруг перестала плакать. Она подняла голову и посмотрела на Марию своими большими, темными глазами. В ее взгляде больше не было невинности. В нем читалась древняя, мудрая и пугающая сила.
– Мама, – прошептала Элизабет, ее голос был тихим и хриплым.
Мария вздрогнула. Она никогда раньше не слышала, чтобы Элизабет говорила. Ей было всего неделю от роду.
– Что ты сказала? – спросила Мария, ее голос дрожал.
– Мама, – повторила Элизабет, – я хочу пить.
Мария посмотрела на нее с ужасом. Она не могла поверить своим ушам.
– Ты… ты говоришь? – спросила Мария, ее голос был едва слышен.
Элизабет кивнула.
– Да, мама, – сказала она, – я говорю.
Мария почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она села на стул, все еще держа Элизабет на руках.
– Это… это невозможно, – прошептала Мария, – ты не можешь говорить. Тебе всего неделя.
Элизабет улыбнулась. Ее улыбка была странной и пугающей.
– Я особенная, мама, – сказала она, – я не такая, как все.
Мария почувствовала, как ее охватывает паника. Она не знала, что делать. Она не понимала, что происходит.
– Кто ты? – спросила Мария, ее голос был полон страха.
Элизабет засмеялась. Ее смех был холодным и жутким, словно звон разбитого стекла.
– Я – Элизабет, мама, – сказала она, – твоя дочь. Но я больше, чем просто твоя дочь.
В этот момент в дверь постучали. Мария вздрогнула и посмотрела на дверь.
