Вообщем, резко и неожиданно наступила глубокая темнота. В разговорной русской речи ее обычно сравнивают с внутренностями одной точки коренных жителей Африки.
Самое смешное или, как раз таки, самое несмешное, что через стеклянные двери холла с улицы не попадал солнечный свет, который в достаточном количестве только что там, на улице, присутствовал.
– Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город…, – пробормотал он, резко оборачиваясь. Как ни странно, светлее от этого не стало. Тьма не только накрыла, но и окружила, обволокла,
оплела… Вообщем, кроме нее ничего и никого больше не было.
Вторым пришедшим ощущением была такая же, как темнота абсолютная тишина. Звенящая, что называется.
«Мало того, что ни зги не видно, так еще и…, гм, ничего не слышно». Даже пресловутые мухи, обычно являющиеся эталоном оценки качества звукопоглощения, отсутствовали.
Смеяться, почему-то не хотелось.
>5 Decrescendo – постепенно затихая
Привычка таскать всегда с собой карманный фонарик, оказывается, была не такой уж дурацкой. Только вот в каком году он последний раз менял в нем батарейки?
Фонарик, как ни странно, работал.
– Энерджай-зер, – подражая рекламе, нараспев произнес он, проводя узким лучом по сторонам. – Энерджайзер, – повторил по инерции, мгновенно вспомнив саму рекламу. Присутствие в ней кроликов или зайцев, на морду он их не различал, не забавляло. Количества возникших за пару последних часов ушастых бестий уже хватало на половину хоккейного состава. Такими темпами к вечеру соберется футбольная команда с запасными, врачами и массажистами.
Режиссура спектакля не достигла вершин, достойных «Оскара», хотя долго ли умеючи. Но, по крайней мере, статисты отработали на все шесть с плюсом, ниндзи сдохнут от зависти. Просторный холл был пуст, насколько позволял видеть фонарик. Человек сорок-пятьдесят растаяли в воздухе, как небезызвестная троица героев любимого романа.
«Как там Коровьев рассуждал про пятое измерение?», – думал он, осторожно пробираясь к выходу. Точнее в ту сторону, где он его предполагал обнаружить. – «Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. До черт знает, каких пределов. Похоже, и здесь кто-то постарался», – он скользнул лучом, пытаясь увидеть стены холла. Блеклый свет фонарика, не находящий их, только подчеркивал необъятность помещения. Гулкий звук шагов подтверждал это.
Выход напрочь отсутствовал. Как собственно и вход и прочие лазейки. Наконец-то нащупав стену, и обходя помещение по кругу, он убедился в этом воочию. Точнее тактильно.
Сказать, что настроение было испорчено не совсем корректно. Оно просто упало, куда-то в тартарары или ниже. Если ниже бывает. Прислонившись спиной к шершавой стене, он плавно опустился на корточки, пытаясь представить, что собственно делать дальше.
– Подземных ходов не наблюдается, потайных дверей тоже и золотой ключик вставить некуда.… Кстати о птичках. Ключик, ключик…
Рожу, ставшего уже навязчивым и четвертым по счету зайца-кролика на ключе, он увидел сразу. Странно, как он ее в лифте не заметил.
– Ну, эт-то уже переходит все границы, – надувая щеки, как герой Мягкова в новогодней сказке, прошипел он, – ну, знаете ли…
Кролик премерзко улыбался, сверкая металлическим профилем в тускнеющем свете фонарика.
Какое то новое ощущение помешало ему разозлиться по настоящему. Он поводил головой, пытаясь понять, что изменилось в этом уютном месте и ощутил свежий, прямо таки бьющий в нос запах цитрусовых.
