А с другой стороны – какие у него были варианты? Я заранее знала, что с его родителями я бы и суток не продержалась, и не ошиблась – рекорд впоследствии составил 23 часа!
Я вроде никогда не была идеальной дочкой – тем более женой, да и не претендовала на это. Но, по мнению родителей, включая бабушку, муж-то у меня, конечно, должен быть идеальным – в их понимании идеальности!
Рост совпадал – этот главный параметр я мониторила на входе. А вот с весом был некоторый перебор. Но это дело поправимое – если меньше кормить! Что и было решено сделать – еды накладывали строго ограниченно, а добавки не предполагалось. Раз в неделю он вытаскивал меня к своим и там отъедался – благо готовила его мама виртуозно! А я осуждающе смотрела на него и думала: «Сложно, что ли, не есть?», потому что одним таким приёмом пищи он убивал усилия моих родителей за всю неделю, а их труд я привыкла ценить.
Никогда не думала, что у нас в семье высокосветские манеры! Но, как оказалось, повседневный быт предполагал сотню реверансов между мужчиной и женщиной – почему-то в основном со стороны мужчины! Интересно, мой папа, когда пришёл жить к маме, знал об этих реверансах? Или, может быть прочёл какую-то тайную книжицу, где все они были описаны? Как бы то ни было, я не была свидетелем той притирки – ещё тогда не родилась. Но вот мой муж той волшебной книжицы точно не читал – за что и огребал по полной!
Когда мы с ним выходили из подъезда – как мне позже рассказывал брат, – вся семья стояла у окна и смотрела, соблюдены ли все церемонии?
Так, открыл перед ней дверь и придержал, пока она проходила, – первую ступень прошёл!
А почему он идёт на полшага впереди неё? Это что за угнетённые женщины Востока, которые покорно семенят за деспотом мужем?
Мы удалялись за поворотом, а обсуждения не остывали до нашего возвращения. Потом всё это выливалось на меня как ушат помоев, и я маялась сомнениями: проглотить всё это (чего не хотелось) или переложить на новоиспечённого мужа? Выбирала, конечно, второе – у него уже скапливался солидный багаж несоответствий и провинностей. А когда он однажды мыл посуду и набрызгал воду вокруг себя и бабушка рассказала всё это мне, обзывая его медведем, неряхой и бескультурьем, то я решила разводиться.
Если родители отлучались хотя бы на работу, то бабушка вообще бдела круглосуточно. Она несла вахту с раннего утра до позднего вечера – выявляла несоответствия, а потом делала всё это достоянием общественности.
К концу первого месяца мужу казалось, что он ходит по минному полю.
Его семья тоже давала мне пищу для размышлений. Вот где были «женщины Востока»: мать накрывала на стол, производила смену блюд, приносила из кухни недостающую ложку и вилку, если кто попросит, а потом убирала со стола и мыла посуду! Странное, на мой взгляд, распределение обязанностей – если ещё учитывать, что она же всё это и готовила…
Я начинала возмущаться этим непорядком уже по дороге домой – яростно, искренне и непримиримо! «Теперь у нас будет так, – говорила я, – ты весишь 100 кг, я 50 – значит, ты вдвое чаще моешь посуду!» Это было хоть какой-то компенсацией за неравноправие его матери – впрочем, компенсацией для меня весьма выгодной.
И ещё я терпеть не могла, когда я работаю, а он отдыхает! Чувствовала себя Золушкой, Козеттой и рабыней Изаурой в одном флаконе, а это были максимально неблизкие мне роли! Так что, если на меня сваливались домашние заботы, я считала своим долгом сразу его синхронно припахать. Потом он привык и сам искал себе дело – это было в разы дешевле, чем быть прожжённым моим недовольным взглядом!
