Все присутствующие продолжали молчать.
– У Вас же есть морозильная камера в судебно-медицинском отделении, – обратился Беккер к главному врачу городской больницы, тоже участнику совещания, – какая в ней температура?
– Минус двадцать два, – ответил тот.
– Даже ниже, чем в моей, у меня всего-то восемнадцать! Вот и засуньте туда Андрея Николаевича. Вскрытие пока не делайте. И пускай он там лежит себе потихоньку. Ведь, как я понял, его отсутствие никто и не заметит. А потом глядишь и придет нужный момент, когда мы его достанем, разморозим, да и предъявим миру! Но пока пусть официально Бабушкин числится живым, и ни одна душа не должна знать, что он мертв. А после Дня вакцинации видно будет, что с трупом делать.
На этом, подтвердив свою репутацию умнейшего человека, прокурор замолчал и вновь принялся рисовать в блокноте. А остальные участники совещания очень быстро составили план дальнейших действий.
– Найдите убийцу, и тех, кто за ним стоит! – подытожил Глава, – разыщите того, кто мутит воду в городе. Но следствие проводите с соблюдением всех мер секретности. О смерти главного редактора не должна узнать ни одна собака! Следующее совещание завтра здесь же в четырнадцать часов, в том же составе. Жду доклады о результатах расследования за сутки. И попробуйте только сорвать мне День вакцинации!!!
– Соседей Бабушкина ликвидировать? – деловито спросил Котов, – или пока их просто задержим? Они же могли видеть лишнего – и приезд опергруппы, и вынос трупа.
– Иди в жопу, – ответил Соловьев и совещание закончилось.
Глава 7. На все, что происходит, существует несколько точек зрения (часть 1)
(среда, 18:00, трое суток до Дня вакцинации)
В полумраке кабинета следователя было еще тише, чем три дня назад. Даже часы с того времени больше не тикали, навеки зафиксировав для потомков исторический момент вербовки Олега.
– Вы зачем позвонили? – недовольно сказал полицейский, – я же дал свой телефон только для экстренных случаев, а еще три дня не прошло, как Вы уже звоните и просите о встрече.
– Так он и произошел, – дрожащим голосом сказал завербованный.
– Кто?
– Экстренный случай!
– Ну тогда рассказывайте, – собеседник придвинулся поближе. Вид Кузнецова, трясущегося мелкой дрожью, ему не понравился.
– Я вчера убил Бабушкина, – признался Олег.
– Какого Бабушкина, Андрея Николаевича? —удивился Антонов.
– Да, Зарю коммунизма!
– Странно, – протянул полицейский. Он не видел в суточной сводке такого сообщения, да и прекрасно понимал – если главного редактора городской газеты убьют, то вся полиция и он сам будут стоять на ушах. Поэтому словам Кузнецова следователь пока не поверил.
Три дня назад во время допроса, увидев, как загорелись глаза задержанного антиваксера после шутки о погашении кредитов, Антонов решил завербовать его, что и произошло неожиданно быстро и легко. Олег вакцинировался и получил подробные инструкции. Ему было дано указание слушать и запоминать все, происходящее в партии, но самому ничего не предпринимать до тех пор, пока к нему не подойдет или не позвонит человек и не скажет пароль.
Попутно полицейский придумал новоявленному агенту легенду, объясняющую его необычное освобождение необходимостью выполнения работ по демонтажу скоб с памятника вакцинаторам, и велел ему прийти завтра к десяти утра в мировой суд за приговором. По большому счету майор Антонов завербовал Кузнецова не для выполнения какого-то специального задания, а скорее из-за премии, которую платили за каждого нового агента. Для экстренной связи он заставил Олега заучить наизусть специальный номер телефона, но совершенно не ожидал, что через три дня его протеже позвонит по этому номеру и напросится на встречу.
