– Да ладно, – Шенефельд не рассердился на них, и Антонелла уже и думать забыла о выходке рулевого.
– И всё-таки нехорошо, – Фьюминт ругал себя и по другой причине, не только из-за того, чуть не подвёл Неллу, – Я же не какой-то шатай-валяй, я же рулевой, и не где-то, а на крупнейшем судне страны. А веду себя неподобающим образом.
– Все разные, – пассажирка считала, что он ведёт себя довольно хорошо.
– Тут надо воспитывать свой характер. Это вон на каком-нибудь частном кораблике можно вести себя, как попало.
– Не расстраивайся, у тебя уже получается.
– Да? Ну, ладно тогда, – Фьюминт быстро перестал переживать по этому поводу, – А я всё же как-нибудь уговорю Шенефельда… Хочешь штурвал покрутить?
– Нет, – отказалась Нелла от столь широкого жеста.
– А чего?
– Нельзя так. Я не обучена.
– Да чего тут обучаться?
– А ты у капитана спроси.
– Ха! Нет.
– А дельфины здесь встречаются? – поинтересовалась циркачка.
– Нет. Какие тут дельфины? Они в тёплых водах обитают.
– А киты?
– Нет. Редко, даже очень.
– А кто же тогда? Акулы?
– Нет. Чего им тут делать? Они чаще у архипелага снуют.
– Страшные?
Рулевой задумался: «Ну, издалека не очень… А вот китов я даже издали боюсь почему-то».
– А интересное сегодня что-нибудь будет? – продолжала любопытствовать пассажирка.
– А разве сейчас неинтересно? Нет? – Фьюминту так интересно было, – Даже и не знаю… Хочешь, спляшет кто-нибудь, что ли?
– Нет. Не надо, – поспешила отказаться Антонелла.
– Во! Давай, из пушки пальнём?! – придумал рулевой.
– Нет. Этого точно не надо, – пассажирка уже была и не рада, что спросила.
– Давай, тогда на мачту поднимемся, – разошёлся Фьюминт.
– Нет. Уже правда достаточно предложений.
– Ну, хорошо, – рулевой замолчал. А пассажирка подумала: «Неужели всё это можно?»
– Фьюминт, – немного погодя, снова обратилась она к рулевому, – И ты, вот так, часами стоишь тут, и в дождь, и в снег?
– Да. Мне нравится, – отозвался тот.
– А если кому-то не нравится?
– Тогда пусть идёт… Вон, видишь, посерёдке – будка, то есть рубка. Вот пусть туда идёт… Только что-то никто туда не ходит, – разъяснил рулевой. Потом он ещё некоторое время, в подобной форме, рассказывал пассажирке всякую всячину о парусниках. Сложно было сказать, действительно ли его рассказ увлёк её, но она слушала внимательно.
Пообедав, к нам вернулся Шенефельд. Нелла поднялась со ступенек.
– Фьюминт, если ты ещё не спал, то иди вздремни, – капитан был готов занять место у руля. Рулевой не хотел уходить с палубы: «У меня режим дня нарушается».
– А режим работы не нарушается? – Шенефельд перехватил управление, оттеснив его.
– У меня – ночная вахта, поэтому мне нужно кое-что другое, а не сон, – пользуясь случаем, заговорил о своей идее оттеснённый.
– Что же тебе нужно?
– Разрешение.
– На что? Говори уже конкретней.
– На присутствие Неллы, – сформулировал просьбу в более официальном стиле Фьюминт. Шенефельд задумался: «Вам обоим действительно это очень нужно?»
– Неплохо бы было… – волновался рулевой.
– Ты ведь за ней следить должен будешь.
– Конечно. Она, вот прям тут, возле меня стоять будет.
– Ну, что ж, хорошо. Но от мостика не отходить. Учтите оба, за свои действия отвечать будете по всей строгости, в полной мере. Да и мне за вас отвечать придётся, – разрешил и предупредил Шенефельд. Он, впрочем, не сомневался в благоразумии и ответственности Фьюминта.
– Конечно. Ясное дело, – тот прекрасно понимал всю ответственность.
