– «Да», «Нет», какая разница? Ты всё равно будешь меня расспрашивать, – отозвался сторож.
– Точно, – Кин продолжил, не спускаясь на землю, – Здесь часто прогуливается одна девушка. Циркачка, в плаще, – ему казалось, что такого описания вполне достаточно.
– Много тут девиц ходит, – сторожу оно ничего не давало, – Разберёшь тут, которая из них циркачка, если они в плаще.
– Чего тут не разобрать? Невысокая, с золотой заколкой, – добавил наездник.
– Много тут таких. Описал бы поточнее.
– Ну, что мне её нарисовать, что ли? – нервничал наездник.
– Лучше пойти к постовым. Пусть они её и рисуют, и ищут, – тоже малость рассердился сторож. Кин спрыгнул на землю: «Ну, тебе что, ответить трудно?»
– Да как же я тебе отвечу? Говорю же, много тут таких ходит.
Наездник, понимая, что незнакомец прав, вздохнул и попытался подробно описать ему Неллу. Когда он замолчал, не зная, что добавить, сторож сказал: «Теперь припоминаю такую. Бывает она тут. Ни то гуляет, ни то ждёт кого-то одна. И сегодня утром приходила».
– Вот, – обрадовался утомившейся Кин, – Она уехала, но куда и на чём?
– Куда – это я знать не могу.
– Хотя бы на чём?
– Ох, вот и этого не знаю… Всё возле «Фиорела» она ходила… Он отплыл… и потом я её больше не видел. Только ведь не берут на него пассажиров, – рассказал, что вспомнил, незнакомец.
– Ладно. Хорошо. Спасибо и на этом, – Кин поспешил к дому Неллы. Однако, приблизившись к нему, решил не останавливаться и повернул на выезд из города. Был уже слишком поздний час для разговоров с соседями циркачки. Наезднику думалось, что у той появились какие-то неприятности, и причина их – он. Кин собирался продолжить поиски утром. Он сомневался в том, что Нелла уехала именно на «Фиореле», иначе попытался бы уговорить кого-нибудь пуститься вдогонку прямо сейчас.
Размышляя о случившемся, Кин доехал до загородной дороги и повернул к заливу. Он всё больше углублялся в размышления и не замечал ничего вокруг. Постепенно мысли начали терять ясность и стали состоять из перемешанных фраз и картин. Очнулся от них наездник неожиданно, видимо потому, что его глаза уловили черневшую впереди, знакомую уворотку. Вокруг было тихо, начал падать мокрый снег. Отчётливо слышалась поступь коня, тот сам сбавил шаг. Грива намокла и растрепалась. Конь то и дело фыркал.
Всаднику захотелось, как можно скорее, оказаться дома, и он пустил Брига в галоп. Тот и сам спешил в тёплую конюшню. Приближаясь к постройкам, Бриг перешёл на рысь и побежал прямо по лужам. Кин остановил его у конюшни, спрыгнул на землю и поскорее отпер замок. Стоило ему отворить дверь, как конь торопливо вошёл внутрь. Юноша зашёл следом за ним, зажёг светильник и закрыл дверь изнутри. Прежде, чем идти в дом, нужно было устроить на ночлег Брига.
Кин снял шляпу и накидку, и повесил их на крючок, в углу, у входа. Затем он снял упряжь с коня, подал ему сена, стряхнул щёткой капли дождя. Принеся воды, Кин лёг на кучу сена и решил спать здесь, в конюшне. Он устал настолько, что был не в силах готовить себе ужин. Заснул Кин быстро.
Сегодня, в то время как он въехал в Ардэнес, Нелла находилась на палубе «Фиорела» с Фьюминтом. После того, как Шенефельд ушёл в каюту, рулевой и пассажирка некоторое время молчали. Рулевой заговорил первым: «Некрасиво я поступил, да?»
– Ты о чём? – отвлеклась от своих мыслей Нелла.
– О том, что я сказал Шену, что ты хочешь попросить его о чём-то, – Фьюминт чувствовал себя неловко.
