– В трюме где-то. Спроси у Клера. Он тебя проводит, если хочешь. Он – на носу.
До шкипера нужно было идти через весь корабль, Нелла не захотела: «Нет, я лучше вернусь в каюту», – это она и сделала. Она, не снимая плаща и сапог, села на диван: «Пережду шторм здесь. Всё будет хорошо», – говорила она про себя. Она весьма надеялась на то, что плаванье в шторм – обычное дело, и с таким большим кораблём ничего случиться не должно. Надеялась, но унять страх не могла. Ей и дома-то в грозу становилось не по себе. К радости Антонеллы в каюту зашёл Фьюминт: «Вот и я. Говорят, ты меня искала», – он сел на её диван. Казалось, рулевой был чем-то обрадован.
– Ты, наверное, очень занят?
– Как сказать. Пока меня не позовут, я свободен, – Фьюминт немного запыхался.
– Знаешь, что я хотела сказать?.. Мне страшно…
– Вообще-то мне… – рулевой тоже хотел поделиться ощущениями, но замолчал.
– Что? – хотела бы знать, какие они, Нелла.
– Так… Ничего…
– Тебе всё равно?
– Нет… Если я скажу, ты будешь смеяться.
– Нет. Договаривай.
– …Мне тоже страшно.
Пассажирка ничего не ответила на это. Фьюминт внимательно посмотрел на неё, желая понять, как она к этому относится.
– Как странно, – Нелле не верилось.
– Да, это так и есть, – юноша опустил взгляд.
– А остальным?
– Не знаю. Нет, наверно. Я тут один такой трус.
– Не может быть. Я верю, что поначалу тебе могло быть страшновато, то теперь ты наверняка уже привык.
– Так ведь не просто шторм надвигается, а штормище, крепче, чем обычно. Такие осенью и весной бывают, ураганные, – принялся объяснять рулевой, – Вот и этой весной приключился такой, да нам повезло – в залив зашли. Я всю ночь в трюме пролежал, не поднимая головы.
– А если бы вы находились в море? – хотела знать, чего ожидать, пассажирка.
– Ну, не знаю… Сейчас и выясним. Ой, я, наверно, зря тебе это рассказал, – спохватился Фьюминт.
– Да ничего… – Нелла заметно помрачнела, – Фьюминт, кажется, мне уже плохо…
– Тогда ложись, закрой глаза и не шевелись, – посоветовал рулевой.
– Вряд ли мне это поможет. Что ты ещё делаешь во время шторма, чтобы не так страшно было?
– То, что скажет Шенефельд.
– А если он мне ещё ничего не велел делать?
– Ну, значит, ничего и не делай.
– Ох, и не по себе мне, – пожаловалась Нелла.
– Пошли в трюм, – предложил Фьюминт, – Там бочка с солёными огурцами есть, от нервов помогает. Я люблю чего-нибудь погрызть, когда волнуюсь.
– Я лучше здесь посижу, – отказалась Нелла. В каюту заглянул Клер: «Фьюминт, быстро к Шену».
– Эх, – рулевой посильнее натянул шапку и вышел. Ветер заметно покрепчал. Фьюминт поднялся к Шенефельду.
– Я тебе вот, что хотел сказать, – обратился к нему тот, – Учить я ничему не стану. Если ты быстро соображаешь, поймёшь, что к чему, сам. Если нет, внять моим объяснениям не успеешь. Трепать будет сильно, так что, будь добр, выполняй мои команды.
– Само собой, – кивнул рулевой, с очень серьёзным видом.
– Что ты делал весной в подобной ситуации?
– Лежал в трюме, ты мне разрешил.
– Да. На этот раз постарайся не пропадать из вида.
Фьюминт кивнул.
– Как там Антонелла?
– Аналогично.
– Пойди, узнай, не надо ли ей чего, и вели оставаться в каюте.
Фьюминт вернулся к Нелле и с порога сообщил ей: «Шенефельд велел тебе оставаться здесь. Тебе придётся побыть одной. Нужно что-нибудь?»
– Сейчас нет, но, если вдруг понадобится?
– Думаю, я ещё проповедаю тебя.
Пассажирка ничего не сказала в ответ. Рулевой скрылся за дверью.
