Борька подхватил блюдце двумя руками и немедленно удалился в комнату.
– Борь, ну куда же ты? Посиди с нами! Сегодня твой праздник! Мы ради тебя собрались! – крикнула вдогонку Анна. Не дождавшись никакой реакции со стороны сына, плеснула в бокалы терпкий напиток и процедила сквозь сжатые губы: – Кажется, я ему совсем не нужна. Вечно норовит ускользнуть, лишь бы не видеть меня. То в окно уставится, то в книжку уткнется… Ох, точно, книжка!
– Борька! – позвала она громче. – Смотри, что у меня есть!
Сын возник на пороге бесшумно, как тень. Анна даже вздрогнула от неожиданности.
– Тьфу, ты, напугал. То не дозовешься, то как гриб из-под земли вырастаешь, – проворчала она, притягивая к себе худенькое тельце сына. – Расти счастливым, сынок.
Лицо Борьки озарилось восторгом. Он прижал к себе новенькую книгу с яркой, глянцевой обложкой, коснулся губами нарумяненной щеки матери и уже рвался прочь, в предвкушении захватывающих приключений Гулливера, но Галина удержала его за локоток.
– Стой, маленький проказник, – она вложила в его ладошку сторублевую купюру. – Купи себе шоколадку. И не потеряй!
Крепко сжимая свои сокровища, Борька вернулся в комнату и с разбегу запрыгнул на диван. Затаив дыхание, раскрыл книгу ровно на средине. Разгладил мятую сторублевку и бережно вложил ее между листов с иллюстрацией, где Гулливер со шпагой, отважно сражался с огромной осой. Измученный вихрем впечатлений этого долгого дня, он забылся беспокойным сном.
Когда за окошко забрезжил рассвет, Борьке приснилась Ануш.
Ее голос звучал настойчиво и тревожно:
– «Где же ты, малыш? Уже утро! Пора вставать! Лаваш вот-вот поспеет!»
Борька подскочил как ошпаренный, огляделся по сторонам, не веря, что голос ему причудился. Нащупал под подушкой книгу, перебрался через спящую маму, за что тут же получил недовольный толчок.
– Дай, хотя бы в выходной выспаться! Рано еще! – проворчала Анна, укрываясь одеялом с головой.
Борька оделся и отдернул занавеску. На подоконнике стояло блюдце с нетронутым, со вчерашнего дня, куском торта. Он ткнул пальцем в застывшую желтую розу из крема, слизал сладкую каплю и, бережно на вытянутых руках, понес угощение к двери.
***
Придерживаясь за стену, чтобы не упасть, Ануш медленно добрела до кухни. До самого рассвета беспокоило сердце, и теперь ночная бессонница давала о себе знать слабостью и болезненной пульсацией в висках.
Ануш оперлась ладонью о прохладную столешницу, пытаясь унять дрожь и восстановить сбившееся дыхание. Когда боль немного отступила, Ануш зажгла горелку под чайником и раздвинула легкие ситцевые занавески, надеясь увидеть под окном знакомую мальчишескую фигурку, съежившуюся на скамье. Но, к глубокому ее разочарованию, скамья была пуста.
Легкий стук в дверь заставил Ануш вздрогнуть и насторожиться. «Неужели Артём так рано»? – удивилась она. Сегодня – его день. Второго числа каждого месяца, он справно приезжал, подстраиваясь под приход почтальона с пенсией.
Ануш сунула в карман, заранее составленный список продуктов и лекарств, и поплелась в сторону прихожей как можно громче выкрикивая при каждом шаге:
– Иду, Артёмушка, иду, сынок…
Давно уже Ануш оставила попытки усадить сына за стол, вкусно накормить, просто поговорить ни о чем. Стоило ему задержаться на лишние полчаса, как телефон взрывался трелью звонка от его жены, Виолетты. С невесткой отношения не заладились с того самого злополучного дня, когда Ануш отказалась переписать на нее свою квартиру и переехать в казенную комнатку заводского общежития.
