Ну, этот метод даже я знал. Применил его с использованием грузинского чая второго сорта. Другого чая под рукой не оказалось. Целый час ждал облегчения. Нет, не помогло. Видать, совсем дрянной чай. Все-таки второй сорт. Одни ветки туда нарубили.
Коллега капитан Гостев притащил для меня чай получше – индийский с тремя слонами на коробке. Вот он меня, думаю, обязательно выручит. Нет, не выручил. Ячмень не рассосался, и боль не утихла.
Я был на грани отчаяния. Шел по коридору. Навстречу мне попалась лаборантка Васькина из лаборатории радиационной медицины. Глянула на меня. И вдруг… как плюнет. Да так точно. Прямо в мой правый глаз.
– Ну ты, Васькина, это… полегче как-то. Поосторожнее плюйся. И вообще, я не понимаю, верблюдиха ты, что ли?
Пока я возмущался антиобщественным поведением лаборантки Васькиной, то неожиданно почувствовал, что боль исчезла, и глаз не саднит больше.
«Вот те – на!» – подумал я и взглянул на Васькину.
Васькина широко улыбалась. Потом сказала:
– А мой метод самый надежный, не так ли, Витек?!
Солонский, плечистый лысоватый мужчина, имел богатую адвокатскую практику в Москве, красавицу жену и дочь десяти лет. Когда в мае семья умчалась отдыхать в Паттайю, Солонский прикатил на дачу. Там нужно было подготовить всё к приезду своих домочадцев. Адвокат, несмотря на финансовую обеспеченность, на даче работать предпочитал сам, без помощи наемных рабочих.
– Смотри же, Нилушка, чтобы к нашему заезду на фазенду там всё блестело! – вспомнил адвокат слова жены.
Нил Петрович знал характер своей Софьи Никифоровны: если что не так – вселенский скандал обеспечен. Поэтому, не успев, как следует, осмотреться и отдохнуть с дороги, без промедления взялся он за работу: быстро убрался по дому; выполнил необходимые работы по саду – замазал специальной мазью на стволах яблонь сколы, трещины и сучки; тщательно пробелил каждый ствол; освободил почву вокруг деревьев от прошлогодних листьев и гнилых яблок, а также от обуглившихся, пузырчатых остатков снега.
Когда после окончания работ Нил Петрович собрался отдыхать, в кармане завибрировал мобильный телефон.
– Алло, – отозвался Нил Петрович.
– Хватит аллёкать, бери шинель – иди домой! – рокотал в трубке веселый и не очень трезвый голос.
Солонский узнал бесшабашного одноклассника Софрона Шупикова.
– А-а. Это ты, Шупик? Что нужно?
– Я, может, просто так звоню, – Софрон хихикнул.
– Просто так ты никогда не звонишь. Мне некогда, говори, что надо? – адвокат начинал злиться.
– Переживаю за твою прическу. Небось, отрастил кудри. Советую срочно купить расческу, – куражился одноклассник.
Терпение Нила Петровича лопнуло, он отсоединился и пошел в дом, чтобы рухнуть на диванчик и вздремнуть под шумок включенного телевизора.
Софрон позвонил снова. Солонский нехотя проворчал в трубку:
– Шупик, или говори по делу или отвянь от меня.
– Говорю по делу – дай денег, я совсем пустой, – попросил одноклассник.
– Ладно, приезжай ко мне, дам тебе рублей сто, – не удержался от смешка Нил Петрович.
– Издеваешься? – возмутился Шупик. – Сто рублей! Мне даже на чекушку не хватит! А еще одноклассник называется! За одной партой сидели!
– Никогда я с тобой вместе не сидел, – возразил Солонский. – Ты всегда сзади меня сидел и сдирал у меня контрольные!
– Значит, не дашь мне взаймы, ну, хотя бы пятихатку?
– Не дам, – отрезал адвокат.
– Ну, тогда расскажу тебе кое-что, – с некоторым злорадством произнес Софрон. – Тебе это не понравится.
