– Расскажи, – попросила она, высвобождая кончик ремня из-под пряжки.
– Некто желающий познать истину отправился за помощью к мастеру, жившему высоко в горах. – Алекс запустил пальцы в ее темные волосы. – Он шел дни и ночи, мерз, попадал в опасность, голодал. Когда он наконец достиг хижины мастера, он припал к его ногам и спросил: “Учитель, что является мерилом всего?” Тот, не глядя на него, произнес: “Куриный бульон”. Человек удивился, но не осмелился задать другой вопрос. Он спустился с горы и вернулся к обычной жизни, надеясь, что драгоценный ответ ниспошлет ему благодать. Однако годы шли, жизнь брала свое, благодати не ощущалось. Человек собрал волю в кулак и снова отправился в путь. Он снова преодолел усталость, опасности, голод и холод, снова добрался до высокогорной хижины, снова припал к ногам мастера и взмолился: “Учитель, я был у тебя десять лет назад и спросил, что является мерилом всего. Ты ответил мне – куриный бульон. Я десять лет молился, медитировал и содержал в чистоте мысли и чувства. Но я так и не понял, что ты имел в виду. Смилуйся и объясни. Что значит куриный бульон есть мерило всего?” Мастер посмотрел на него ясными, кристально чистыми глазами и спросил: “А разве нет?”
Кристина рассмеялась.
– Твои анекдоты еще загадочнее твоих прорицаний, – заметила она.
– You are nobody till somebody loves you, – пропел Алекс. – You are nobody till someone cares10.
– Это из какого-то фильма, – вспомнила Кристина.
– Скорее всего, – сказал он.
– Мне никогда не бывает достаточно любви только одного человека, – вздохнула она. – Возможно, я все-таки действительно не умею любить, и лишь моя рассудительность помогает мне найти внешний источник этого чувства.
– Ты начала сомневаться, – похвалил он, – а следовательно, двинулась в направлении истины. Через десять лет расскажешь снова, что ты об этом думаешь.
– Мне надо, чтобы меня любили все, – продолжала жаловаться Кристина. – Даже те, кого я сама ненавижу. Например, Вера с Леной.
– А тебе надо, чтобы они тебя любили? – удивился Алекс. – Я думал, только чтобы прибирались за собой в офисе.
– Возможно, я фантазирую, что они прибирались бы, если бы больше меня любили. – Кристину очевидно начинал снова одолевать комплекс жертвы, и жалобные нотки в ее голосе становились все отчетливее.
Он отвел ей волосы с виска и, нагнувшись, припал губами к ее уху. Она проникла рукой под его рубашку.
– Ты точно остаешься на всю ночь? – спросил он, почти не отрываясь от ее уха.
– Ну да, – подтвердила она. – Я же сказала, что Боря в Кракове до понедельника.
– Что он там делает? – Он провел рукой вдоль ее спины и нашел место, где джемпер соединялся с юбкой.
– Какая-то конференция. – Она снова перевернулась на спину и развела в стороны согнутые в коленях ноги.
– Мне с трудом верится, что он не следит за перемещениями твоего телефона, – поделился он, одновременно исследуя вновь открывшиеся перед ним возможности.
– Мне кажется, это ниже его достоинства. – Кристина приподняла нижнюю часть туловища, помогая ему освободить ее от деталей одежды. – К тому же он не то чтобы на ты с современными гаджетами. Ну, и в целом, он слишком умен, чтобы этим заниматься. Он знает, что хочет быть со мной, и скорее всего находит информацию, способную этому помешать, излишней.
– Практически непобедимый противник, – заключил Алекс.
– Мне кажется, тебя это возбуждает, – заметила она.
