Апостол для Рафаэля. И не введи нас в искушение?! - страница 15

Проведя ладонью по её плечику, я заметил что-то странное, похожее на родинку. Я убрал руку и, прищурившись, постарался разглядеть, что это.

Это была родинка правильной круглой формы диаметром не больше 4 сантиметров, и в середине этой родинки была как бы выгравирована небольшая звёздочка нормального цвета кожи. Приглядевшись поближе, стало заметно, что лучи этой звёздочки расположены асимметрично. Приблизившись к кувезу вплотную, чтобы разглядеть поближе, я наконец увидел, что это было.

Крошечный отпечаток миниатюрной ладони белого цвета, окружённый тёмно-коричневым пятнышком родинки.

Мой страшный сон оказался явью, и отпечаток оторванной ладони остался на плече Софии.

Сигнал мобильного телефона о поступлении новой смс, подобно раскату грома, вывел меня из ступора. Медленно вынув свои руки из кувеза, я направился к выходу из палаты детской реанимации, и в коридоре, достав телефон, я прочитал:

– Олег пришёл в себя.

И всё. Больше не было ни слова, но я знал, от кого пришло это сообщение, и я был ему рад. Облегчённо вздохнув, я поблагодарил Бога за то, что всё хорошо разрешилось, и поднялся к Лизе, чтобы наконец-то рассказать ей, как чувствуют себя наши дети.

Всё это время, что я находился в родовой или в отделении неонатологии, у меня почему-то странно чесалась внутренняя сторона запястья. Собираясь нажать на кнопку вызова лифта, я не смог этого сделать. На внутренней стороне моего запястья зияли кровавые следы от когтей.

25 августа Софии исполнилось три месяца. Она росла очаровательной малышкой, хорошо развивалась и набирала в весе, не досаждая нам коликами, как её собратья по цеху. Чему несказанно был рад Олег, ибо, являясь любителем поспать, он бы очень плохо воспринял многочисленные ночные бдения из-за ноющего животика младшей сестры.

О том, что случилось с Олегом, я рассказал Лизе только после того как она вышла из роддома, потому что Олег оставался под наблюдением в педиатрическом отделении больницы ещё в течение недели после выписки наших девчонок. Конечно, вначале жена сильно разозлилась, не разговаривала со мной два дня, но когда пыл обиды остыл, она поблагодарила меня за всё, что я сделал для нашего сына в тот день.

Возможно, вы спросите меня, почему я раньше не рассказал Лизе о том, что случилось с Олегом, но я вам отвечу, что она кормила Софию грудью, и для малышки материнское молоко было чертовски важным на тот момент, поэтому, чтобы не добавлять негативных эмоций, я дожидался, когда кормление наладится и София будет находиться вне опасности. Когда выписали Олега, педиатр, который наблюдал за ним, сказал нам, что нужно пройти к главврачу, который нас ждёт.

Глухое предчувствие опасности шевельнулось в груди, но я не подал виду и, широко улыбнувшись Лизе, пошёл вместе с ней в кабинет главврача отделения.

Шистов Александр Павлович – извещала нас табличка на двери входа в его кабинет. Вежливо постучав, я мягко опустил дверную ручку и заглянул в кабинет.

Врач сидел спиной ко мне. Повернувшись к окну, он рассматривал рентгеновский снимок детского черепа в ярких солнечных лучах и, услышав, что мы хотим зайти в кабинет, тут же развернулся на своём чёрном кожаном кресле. Кожа на подлокотниках и внутренней спинке кресла местами потрескалась и истёрлась, кресло было не новым, но оно, возможно, стало очень комфортным, как любимое канапе, которое очерчивает контуры вашего тела, когда вы садитесь на него, и, в конце концов, устаревая, становится прогнутым в том месте, куда вы погружаетесь, но вы продолжаете садиться именно туда, в вашу маленькую уютную норку, вырытую вашей задницей годами, с сожалением понимая, что канапе надо бы заменить. Но все новые модели с трудом сравнятся с вашим, ведь норки в них ещё никто не вырыл.