Я понимал, что другого способа провести их к себе домой нет, но идея наведаться за ключом к соседу, пусть и была не только самой оптимальной, но и единственной возможной, мне не нравилась.
Вопреки нашим ожиданиям, моя квартира не была опечатана, не наблюдалось также и следов взлома. Наверное, соседи и не подозревают, что меня больше нет. Да и какое им до меня может быть дело.
– Сюда. – Я неохотно ткнул пальцем в покоцанную дверь соседа, и Демид решительно постучал по ней кулаком.
Не раньше, чем через минуту ожидания раздался тяжёлый металлический лязг, эхом отразившийся по всему подъезду. Из-за двери выглянула седая голова низкого худощавого старика в квадратных очках.
– Добрый день. Пётр Иванович? – вежливо заговорил Демид со знанием своего дела.
Сосед стрельнул подозрительным взглядом в Леру и опять в него.
– Пётр Иванович, – подтвердил он хрипловатым старческим голосом. – А вам кого?
– Мы друзья Никиты Баланецкого, вашего соседа.
– Никитки-то? – Дверь открылась шире, и сосед предстал перед нами в поношенной клетчатой рубашке и в рваном на колене синем трико. Он носил эти вещи, сколько я его помню. – А я давно уж его не вижу, и машина во дворе не стоит. То ли загулял, то ли совсем пропал на своих подработках…
– Умер Никитка, – как битой по голове, огрел его новостью Демид.
У старика откинулась щетинистая челюсть.
– Как… как это умер? – просипел он. – Никитка! Помер?!
– Больше сорока дней прошло, Пётр Иванович, – сочувствующим голосом сказал Сумрак. – Меня зовут Демид, я только прилетел с отпуска, и Лера, его девушка, – положил руку на плечо Леры, – мне рассказала.
«Моя девушка» растерялась ровно на секунду и состроила скорбное выражение.
– Разбился он на своей машине, – траурно произнесла она и опустила голову. Демид обнял её за плечи, а старик заахал. – Гроб на колёсах эта его древняя десятка, я всегда ему это говорила, и вот!
– Девятка! – воскликнул я, но Демид оборвал меня на полуслове:
– К вам разве не заходил участковый?
Сосед, поколебавшись, почесал пальцем голову.
– Ко мне-то, бывает, кто и стучит, да я ж пока с кровати встану, пока до двери доковыляю, открою, а уже и нет никого.
– Могила без фотографии, – сообщил некромант.
– У Никиты ни родственников, ни друзей не было, – всхлипнула Лера и спохватилась. – Кроме нас! А у меня только наши совместные фото… сказали, нельзя на могилу…
– Никого у него не было, – закивал Пётр Иванович. – Мать погибла, а как и бабка его, Лидия Семённа, померла, так совсем один остался. Два дня внука с армии не дождалась! А ведь носилась последнюю неделю перед дембелем его, суетилась, готовилась, а тут возьми и скакни давлёнка! Хотел Никитка приехать на бабкины блины, а приехал на её похороны. В такие долги влез, чтоб бабку схоронить, совсем исхудал с голодухи.
– Может, хватит? – разозлился я. – Просите у него ключ!
– Это очень трагично… – начал было Демид, но старика уже несло по полной.
– Тяжко парню пришлось по жизни, ох тяжко! – тараторил он, вылезая из квартиры в древних «разговаривающих» тапках. – Отца не знал, мать потерял в детстве. Та вон тоже в аварии разбилась. Видать, судьба у них такая.
– Пётр Иванович…
– Тогда-то они с бабкой и переехали сюда лет десять назад. Семённа, как дочь схоронила, с давлёнкой замучилась, сахар заскакал, все болячки повылезали! Работать уже не могла, а пенсия эта копеечная – всё на лекарства да кусок хлеба. Не справлялась она. У Никитки ещё первый пушок под носом не вырос, как подрабатывать начал. Всё на себя взвалил, так школу и не окончил. Хороший был парень, толковый, ответственный, цены ему не было!
