– Укоротил и так короткую жизнь. А на компьютере есть фотографии?
Я пожал плечами.
– Ну так. Может, парочка хренового качества.
Грязно-серый компьютер тарахтел на всю квартиру. Не знаю, что больше всего меня сейчас нервировало – этот гул, некромант, едва касающийся пальцами грязной роликовой мышки, или Лера, осматривающая огромный старый компьютер, как скелет динозавра в музее. Я сидел на прогнутой кровати и краем глаза поглядывал в монитор.
На экране возникла папка с несколькими изображениями.
– Вообще не густо, – с некоторым обречением произнесла Лера.
Сумрак открыл первую фотографию. На ней едва-едва по крупным пикселям можно было разглядеть содержимое багажника моей бедной машины. Дальше пошли еле различимые изображения груд инструментов, ремонтируемой техники, записи на тетрадных листах и прочие моменты рабочего быта.
Но вот попалась первая живая душа. На зернистом чёрно-белом фото смущённо улыбалась, глядя выше объектива камеры, темноглазая блондинка в шёлковом халате. Фон её украшала часть круглых настенных часов.
Демид щёлкнул мышкой, а Лера оглянулась и осмотрела циферблат над моей кроватью.
Я упёрся лбом в кулак, чтобы не видеть её заинтересованное выражение и следующие несколько фотографий.
– А говоришь, поминать тебя некому, – тихо сказал Демид. Я одёрнул руку ото лба.
– Она не знает о моей смерти и меня самого уже не помнит. Это было ещё до армии.
– Помнит, – будто сам себе пробурчал некромант и переключил размазанную фотографию кривляющейся в постели парочки. – Всё она помнит, Никита.
– Вот эта вроде ничего, – опередила мои негодования Лера. – Качество бы только получше и… Хотя такое, наверное, ставить не очень прилично.
При виде следующей фотографии меня охватили новые приступы раздражения. Да уж, лохматый мачо топлес – хоть и запечатлённый по грудь и немного в профиль – не самое адекватное изображение на надгробной плите.
Подумав немного, Демид спросил:
– А ты сам себя не фотографировал?
– Как волк из «Ну, погоди!» что ли? – хмыкнул я.
– Как сейчас молодёжь любит. Телефон так поднимут, – он приподнял руку над головой, – и фотографируются.
Я громко фыркнул.
– Вот делать мне больше нечего.
– Тоже не понимаю, – поддержала меня Лера. – Это глупо и неудобно. Ладно, если бы придумали такие телефоны, чтобы можно было видеть, как фотографируешься, а не вслепую щёлкаешь. То пол-лица получается, то глаз обрезанный, то ещё что. – Увидев, как улыбнулся, глядя на неё, Демид, она поспешно добавила: – У нас в училище гламурные курицы так фоткаются! Кадра с десятого что-то у них и выходит.
Сумрак пролистал последние пару фотографий и заявил:
– Вот. Самый оптимальный вариант.
Свой выбор он остановил на единственной фотографии с нормального цифрового фотоаппарата. На ней зубоскалили трое гаражных работяг с одной из моих последних подработок, а я в это время подходил к ним, чтобы что-то спросить, совершенно случайно попал в кадр и посмотрел в камеру. Благо, выгляжу здесь сносно. Одет более или менее прилично и пока ещё чисто, губы не скривлены и не вытянуты, как обычно получатся во время неожиданной съёмки во время разговора. Я даже производил впечатление «вполнесебеничегошнее».
– Вот так обрежем, – Демид изобразил двумя пальцами стороны квадрата вокруг моего изображения, – и распечатаем. Сейчас заедем в фотосалон, заодно и купим рамку.
– А как же керамика и установка на плиту? – удивилась Лера.
