Яблонский прошелся руками по волосам. Поправил галстук и объявил:
– Ну, что ж раз вы называете меня смельчаком, то нужно этому соответствовать. Быть, так сказать, смелым до конца. Пошли. Надеюсь, ваши родители меня не скушают?
– Да, что вы, – засмеялась девушка, – наоборот, накормят. У меня мировые родители! Молодые люди вошли в подъезд:
– Как поживаете, Татьяна Ивановна? – лакейским голоском поинтересовался швейцар.
– Прекрасно, Михалыч.
– Ну, и, слава Богу.
– Это со мной. – Кивнула на Яблонского Тата.
– С нашим удовольствием…
Швейцар нажал на кнопку лифта. Молодежь на быстроходном лифте взметнулась на десятый этаж.
Дверь им открыла простоватого вида женщина. Яблонский подумал, что это домохозяйка.
– Мама, познакомься, это наш сотрудник Григорий Яблонский. А это моя мама. Нина
Тимофеевна.
– Очень приятно, – улыбнулся Яблонский.
– Добрый день. Добрый день. – По-волжски округляя «О» заговорила Нина Тимофеевна – милая, словоохотная, хлопотливая женщина. – Да вы проходите. Проходите. Я как раз самовар поставила. Прошу.
Яблонский вошел в огромную гостиную и впрямь увидел на столе пузатый, сверкающий золотыми боками самовар.
– А я думал, вы шутите! Про самовар. В шутку называете так чайник.
– Что вы милый, у нас всегда только самовар. Я с детства привыкла чай из самовара пить. Это нынче из чайников пьют, а разве ж это чай. Да, вы приходите к столу, попробуйте мой чаек и булочек наших попробуйте. Я их сама делаю. Да, я вообще все сама делаю. И пеку и убираю. Другие, знаете – ли, домохозяек держат, а я сама. Я из трудовой семьи. Как же я буду заставлять других на себя трудиться? Правильно я говорю, Григорий?
– Правильно!
– А вот Таточка говорит, что я должна нанять домработницу…
– Я так говорю, – вставила реплику Тата, – потому что у тебя больное сердце, и тебе нельзя перенапрягаться.
– Пере —пере прягать.. Тьфу ты, слово какое выдумала. Я знаете, Григорий, пока за Ивана Николаевича замуж не вышла и на стройке работала, и на фабрике, да и замужем сложа руки не сидела. Теперь вот по состоянию здоровья дом веду, а у нас ведь большой дом. Да, вы садитесь к столу. Чая выпейте с пирожком. Вы, какой любите с капустой, с грибами, у меня всякие есть. Закусывайте, а как придет Иван Николаевич мы и покушаем. У меня гречневая каша с котлетами и борщ красный. Любите борщ?
– Разумеется, люблю.
Не успел гость съесть и двух пирожков, как дверь гостиной распахнулась, и в квартиру валкой походкой вошел медведь. Разумеется, не медведь в чистом виде, а плотно сбитый и какой-то весь волосатый – Иван Николаевич Альков.
«Откуда у таких простаков такая изящная дочь?» – взглянув на Ивана Николаевича, а потом на его жену, подумал Григорий.
– Здравствуй, Иван Николаевич, – обратилась к мужу по имени отчеству хозяйка дома. -А у нас гость.
– Я вижу. Вижу. Иван Николаевич. – Хозяин протянул свою крепкую ладонь
Яблонскому.
Яблонский пожал руку хозяина и представился:
– Григорий
– Наша, рука, крепкая рабочая! – Похвалил пожатие Яблонского хозяин. – Да, вы присаживайтесь. Ну, что у нас, мать, сегодня на обед? Мечи все на стол. Я голодный, как медведь после зимней спячки.
– Сейчас, несу Иван Николаевич. Несу, дорогой.
Хозяйка проворно выбежала на кухню. Вначале Нина Тимофеевна вынесла огромный поднос, заставленный различными закусками. За ними огромную фаянсовую миску с дразнящим ноздри красным борщом. За борщом последовала огромное блюдо с развалистой крупинка к крупинке гречневой кашей. Потом появилась гора, с золотистой корочкой, домашних котлет. За ними явился графинчик домашнего, как объявила хозяйка, изготовления, водочкой. За водочкой на стол взбежали: вишневый, грушевый,
