По сигналу побудки пластуны вытащили тюфяки и одеяла на просушку, пошли умываться и бриться. Затем расселись на брёвнышках вокруг костров, дабы заморить червячка. Давали кашу с мясом, хлеб с маслом, горячий травяной отвар и даже чёрный кофе. Поел с немалым аппетитом, пусть компанию и составлял десяток матёрых головорезов.
С расспросами те не лезли и всё больше присматривались, ну а я в свою очередь присматривался к ним. На первый взгляд сослуживцы выглядели разношёрстней некуда, и вместе с тем все пластуны чем-то неуловимо друг на друга походили: будто волны обкатали случайные камушки, придав им одну форму и более-менее уравняв в размерах. Разумеется, кто-то был выше, а кто-то ниже, да и телосложением молодчики отличались друг от друга, но громил среди них не наблюдалось вовсе, все до единого – жилистые и гибкие, ровно балаганные акробаты. Стрижены коротко, лица загорелые, одни с усами, другие с короткими бородками. Несколько человек красовались каторжанскими клеймами.
Ещё с нами завтракал ученик школы Карающего смерча, прозванный местными острословами Сквозняком. Впрочем, как мне показалось, выбором клички его притеснения и ограничились. Он уже вписался в десяток. Я покуда ещё нет.
В подручных у младшего урядника ходил каторжанин по прозвищу Край. Был он среднего роста и не самого богатырского сложения, но вот ладони имел что твои лопаты. Как видно, вдоволь кайлом помахал. Пока сидели у костра, Край неотрывно следил за мной, ему же велели сопроводить меня на склад.
Помимо формы, ботинок, ранца и одеяла вчера я уже получил несколько комплектов исподнего и ткань на портянки, а без оружия вполне мог обойтись, но отнекиваться не стал, кивнул младшему уряднику и спросил:
– Вещи в бараке оставлю? Не пропадут?
Хомут расплылся в улыбке.
– У нас не воруют!
– Не о том речь, – усмехнулся я. – Просто возьмут без спроса, не ради корысти, а из любопытства, а там кое-какие магические безделушки, как бы чего не вышло. Не хочу, чтобы ко мне претензии возникли.
– У нас за излишнее любопытство носы отрезают, – заявил один из попивавших кофе пластунов.
– Именно! – подтвердил Хомут. – Но ранец всё же возьми, не в руках же патроны понесёшь.
Я поднялся с брёвнышка, внимательнейшим образом изучил штанины и, сбегав в барак, двинулся за своим провожатым. По пути у одного из костров приметил Огнича, компанию ему составляла парочка деревенских крепышей, сдружившихся за время плавания с покойничком Лбом. Отсалютовал им на ходу и поспешил за пластуном.
– Иду-иду!
Кладовщик в обмен на какую-то отмеченную печатью бумажку выложил на стойку короткую пехотную саблю, пробковый шлем, крупной вязки фуфайку и зачарованную кирасу, тяжеленную и неудобную, а после взял из пирамиды рычажный карабин и с вопросительным видом оглянулся.
Край ухмыльнулся.
– Давай-давай! И патронов побольше отсыпь.
– Поучи ещё меня! – буркнул дядька, выложил карабин на стойку и зазвенел ключами, отпирая обитый железными полосами ларь. – Сколько положено, столько и выдам!
– А ты чего молчишь, молодой, будто не колдун? – поинтересовался вдруг Край. – Все ваши от кирас и оружия по первой руками и ногами отбиваются.
– Дают – бери, бьют – беги, – буркнул я и, расстегнув прихваченный с собой ранец, начал прикидывать, что именно получится в него убрать.
Пластун скривил в улыбке уголок рта.
– Может, и разойдёмся краями, если и дальше дурить не станешь.
