Я позвала дочь и двинулась за травницей, крутя головой по сторонам.
Утром мы вышли с заднего двора, так что увидеть саму деревню не вышло, только краешек. Всё же, она разительно отличалась от той, что я видела в детстве, приезжая к бабуле.
Аккуратные домики стояли посреди ухоженных участков. Пусть и из тёмного, будто гнилого дерева, но ровненькие, а не косые, как мне показалось вчера. А главное, на каждом участке росли цветы, стояли скамеечки. Не было ни одного дома с нерадивыми хозяевами: поросшие травой и с покосившимся забором. Даже обычная дорога, посыпанная песком, ровненькая и аккуратная.
– Красиво здесь, - тихо сказала я, разглядывая местность.
– Да, - кивнула мама. – Благодаря старосте. Прошлый был ворюгой и пьяницей. А Владимир хорошо смотрит за деревней, не позволяет запустить дома.
– А почему они такие тёмные, словно пожар пережили или гниют, - мне хотелось подойти и поковырять дерево пальцем.
– Валежный дуб. Это такая разновидность дуба. Вода нипочём, не гниют. Жаль, горят. Но тут уж ничего не поделаешь. Мы пришли.
Я глянула чуть в сторону и удивлённо распахнула глаза, увидев животное за забором.
– Кто это? - Янка ткнула пальцев в это чудо, которое почему-то хрюкало.
– Хряк обычный, - хохотнула травница. – Порода такая, Мангалица*. Очень удобно. И мясо есть, очень вкусное и жирное, и шерсть на одеяла да подушки.
Я покачала головой и приблизилась к забору. Такое чудо я не встречала ни разу. Хотя слышала, что не то в Венгрии, не то в Англии такие водились. Правда, очень давно и вроде как вымерли.
– Бабушка Веся, здравствуй, - послышался густой баритон.
Я подняла голову и встретилась взглядом с высоким, поджарым мужчиной. Невозможно сказать, сколько ему лет, поскольку чёрная, густая борода закрывала половину лица.
– Мама, это какой-то неправильный дед мороз, - пробормотала Янка, отодвигаясь за мою спину.
– У нас гости? - взгляд пронзительных, синих глаз остановился на мне.
Я перевела растерянный взгляд на травницу.
– А, Владимир, здравствуй, - мама улыбнулась мужчине. – Вот, дочка с внучкой приехали, помогать будут. Сам понимаешь, стара я уже, пора знания передавать.
– Смену себе обучаешь, значит, - мужчина усмехнулся. – Идём, там свинью режут.
– В смысле? Прямо сейчас? - пискнула я и ошарашенно посмотрела на дочь.
– А когда? Завтра что ли? - не понял староста. – Сейчас быстро и поделим. Я матушку твою всегда первой за мясом зову, единственная травница в деревне всегда ужинать досыта должна.
– Мама, подожди, - остановился я травницу. – А как же Яна?
– А что не так? - нахмурилась женщина.
– Там свинью резать будут, а Янка маленькая, - прошипела я так, чтобы Владимир не услышал.
– И что, что маленькая? - буркнула травница. – Ничего, свыкнется. Идём, и не спорь!
Я покорно кивнула и поспешила за женщиной. Шаг, ещё шаг.
А потом раздался визг. На столько громкий, что казалось я оглохну. Яна вцепилась в мою руку мёртвой хваткой, пискнув. Плюнув на всё, я остановилась и присела перед дочерью:
– Милая, ты не хочешь пока поиграть здесь? Мы с бабулей скоро вернёмся.
– Ты пойдёшь туда? - голубые глаза расширились от ужаса. – Мамочка, я боюсь!
– Тебе нечего бояться, - поспешила успокоить я дочь. – Помнишь, мы с тобой разговаривали про охоту?
– Да, папа охотился на зверей, чтобы принести домой мясо, - послушно повторила Яна мои слова.
Мне не нравилась такое объяснение, потому как дичь Ярослав домой не носил. В отличие от бедной хрюшки с мохнатыми ушами, жертвы мужа убивались ради развлечения.
