А чтобы дочь кого-то обидела? Да она же даже защищаться не умеет!
– Что здесь произошло? - рявкнул Владимир, переведя взгляд с орущего мальчика на Яну. – Ну?
– Он обзывался и толкался, - практически прошептала Яна, прижимаясь ко мне и со страхом глядя на огромного мужчину.
– Влас? А ты что скажешь? – суровый взгляд метнулся в сторону мальчика. – Ты уже взрослый, чтобы рыдать из-за разбитого носа.
– Я не обзывался! Я сказал правду! Мама говорила, что она выродок, а мамка потаскуха!
Я задохнулась от обиды и шока. Они меня ведь и не знают! И чёрт с ним, я потерплю, но зачем на ребёнка всё это вываливать?
– Иди, Влас, - махнул рукой Владимир. – Да не забудь отцу сказать, чтобы пять кнутов выписал.
– За что?! - возмутился мальчишка, а я побледнела. Здесь вполне нормально бить детей?
– За то, что обзываешься, - строго парировал староста. – А будешь спорить или пытаться обмануть, ещё добавлю.
– А ей? - Влас смирился с наказанием и махнул в сторону Янки. – Она мне кулаком ударила, в нос!
Яна вздрогнула и прижалась ко мне ещё сильнее, а я со страхом посмотрела на Владимира. Тоже розги? Но я не буду лупить дочь! Это дико!
– Яна честь свою защищала, - Сурово рыкнул староста. – К тому же, младше тебя. Разве учил тебя отец маленьких обижать?
– Нет, – Влас опустил голову, признавая ошибку.
Когда мальчишка ушёл, Владимир повернулся к нам и покачал головой.
– Привыкайте. Научитесь не обращать внимания, сможете жить почти как все. А ежели не выдержите, то станете как, - староста глубоко вздохнул и махнул рукой, не желая продолжать.
– Идём, Арника, - проворчала травница и повернулась к Владимиру. – Не пойду я выбирать, пусть кто-нибудь принесёт окорок, да кусочек сала. А мы потом рассчитаемся.
До дома мы дошли намного быстрее. Я уже не с таким восторгом рассматривала окрестности, думая лишь о том, как привыкнуть к такой жизни.
Фонька нас ждал у калитки. Чумазый, испачканный землёй, но с улыбкой.
– Всё сделал? - сурово спросила травница, внимательно глядя на ребёнка.
– Да, баб Веся, - кивнул подросток. – Лук без единой травинки!
– Идём тогда, пообедаешь с нами, - смилостивилась женщина и пошла в дом.
– Мама, - Яна дёрнула меня за руку, привлекая внимание, как только мы остались одни. – Я домой хочу.
– Теперь здесь наш дом, милая, - с улыбкой тихо сказала я.
Не рассказывать же ребёнку, что лучше бы мы остались. Возможно, со временем, Ярославу надоело бы за нами гоняться. Или и правда можно было бы уехать в другой город.
Эх, Валенсия. Вроде и доброе дело сделала, а вроде и сильнее угрозу навлекла.
– Руки мойте, да за стол, - травница была задумчива и неразговорчива. Вроде как праздничный обед превратился в обычный приём пищи. Фонька кидал любопытные взгляды на Янку и даже предпринимал попатки поиграть. Но Яна, напуганная ситуацией возле дома старосты, отвечать на игры не желала. Дочка быстро поела и убежала в комнату.
Вздохнув, Фонька тоже не стал задерживаться, опустошил тарелку и выбежал из дома, коротко поблагодарив.
– Помой посуду, я со стола уберу, - женщина встала со скамьи и принялась убирать остатки еды.
– Как часто бьют детей? - решилась я наконец, собрав тарелки в тазик.
– Как они того заслуживают, - пожав плечами, спокойно ответила мама. – Если не принимать меры.
– Меры? - я нахмурилась. – Какие?
– Воспитательные, Аринка. Если детей с малого возраста не воспитывать, тогда приходится и розги в руки брать. В деревнях дети сами себе предоставлены, некогда родителям смотреть за ними. Пока боятся прутом по заднице получить, вроде как не сильно шалят. А если знают, что ничего им не будет, то и до убийства дело может дойти. Хватит болтать, я жду.
