Ароматы души: Кровь и Роса - страница 4

С той трагедии прошло четыре года, десятое октября день рождения Вальдемара, он всего месяц назад пошел в школу Сергеевки Приморья, недалеко от границы с Казахстаном. Вальдемар, с раннего утра, носился по дому, ожидая прихода гостей на свой день рождения. Его русые волосы, которые когда-то были спадали на глаза, теперь коротко подстрижены, а глаза, такие же карие, как у его отца, искрились от радости в предвкушении праздника.

В его руках была любимая игрушка – маленький железный робот, подарок от дедушки Василия Ивановича.

Дмитрий стоял у окна, глядя на солнечный день. Он видел, как его сын растет, как меняются его интересы, как он с каждой неделей становится все более самостоятельным. Он видел и свою жену, ее улыбку, ее любовь, которая осталась с ним, в его сердце, в его душе. Он знал, что она была бы счастлива, видя, как растет ее сын, как он радуется жизни. В день рождения Вальдемара пришли все их родственники.

Приехал и Василий Иванович, его седые волосы стали еще гуще, а глаза, как и раньше, светились добротой и мудростью. Он привез Вове подарок: набор юного изобретателя, который сын сразу же начал изучать, с заинтересованностью заглядывая в инструкцию.

Вечером, когда гости разошлись, Дмитрий и Василий Иванович сидели на крыльце, глядя на звездное небо и потирая свою бороду.

– Он уже большой. – прошептал Дмитрий, глядя на уставшего от беготни и игр Вову, спящего в своей комнате с кучей надаренных подарков.

– Да, и красивый. – согласился Василий Иванович, наблюдая за внуком.

– Он такой же, как она. – сказал Дмитрий, голос его был тихим, словно боялся раздвинут нежную вуаль печали, укрывающую его воспоминания. Они помолчали, каждый погруженный в свои мысли. Вальдемар рос, но любовь к матери оставалась с ним, как нежное воспоминание, как тихая песня, поющаяся в душе в дали от чужих глаз и ушей.

– Ты же знаешь, что он унаследовал нашу кровь и когда-нибудь настанет день когда он обратится. – произнёс тесть, глядя на зятя.

– Да, знаю. – ответил Дмитрий, и в его голосе прозвучала усталость, словно он тащил на себе груз, слишком тяжелый для одного человека. – Но разве это меняет что-нибудь? Вальдемар – все ещё наш Вальдемар. – Василий Иванович покачал головой, взгляд его был печален было видно, что он этому не рад.

– Я знаю, что ты хочешь верить, что все будет иначе. Но мы, Дмитрий, мы другие. И он тоже станет другим. Это неизбежно. – старик потер свое гладковыбритое лицо и выдохнул.

– Но может быть, не обязательно? Может быть, есть способ… – прошептал Дмитрий, словно боясь нарушить тишину, укрывающую их от жестокой правды. Он не договорил. Его глаза устремились в дальний угол комнаты, где стояла старинная шкатулка, унаследованная Вове от матери. В ней хранились старые письма, фотографии и загадочный амулет, который мог стать последней надеждой для его сына.

– Нам не избежать судьбы, Дмитрий. – сказал Василий Иванович, положив руку на плечо зятя.

– Не избежать? – Дмитрий сжал кулаки, глядя на шкатулку. – Ты уверен? Всегда ли все было так, как предначертано? Ведь и ты сам говорил, что у судьбы есть свои странности, свои игры… – Василий Иванович вздохнул. Его взгляд был грустным, но в глазах читалась твердая уверенность в своих действиях.

– Судьба – это река, Дмитрий. Быстрый поток, который несет нас к неизбежному. Но даже в этой реке есть пороги, мели, где течение слабеет. Там мы можем задержаться, передохнуть… Амулет может стать таким порогом, может дать нам время… Но не более того. Рано или поздно его внутренний зверь обретёт свободу и вопрос в том, сможет ли Вова его покорить или зверь овладеет им. Сейчас я знаю лишь одного оборотня, что слабо контролирует себя и баланс волка с человеком нарушен в сторону волка – это Ульф Мёрке. – Василий поднялся и подошел к камину, где лежала та самая шкатулка его дочери, кидая грустный и тяжелый взгляд.