Арсеньевое - страница 17

Бородька радостно побежал исполнять моё поручение, не подозревая о том, что платить придётся ему, поскольку денег у меня с собой не было.

– Эй, спроси, как у меееня дела! – быстро сказал мне Бородька, стоя на краю обочины.

– Зачем?

– Давай быстрее, пока такси не проехало!

– Как у тебя дела?

– ТАК СИбеее! – прокричал на всю улицу Бородька, махая водителю рукой.

Мы удачно прибыли к месту назначения. К счастью, деньги у Бородьки были с собой. Не очень-то хорошо было бы появиться перед новым свидетелем, испачканными в зелёнке.

Глухарь жил в неприглядном двухэтажном многоквартирном доме, на верхнем этаже. Мы поднялись и позвонили в дверь.

– Открыто! – послышалось из квартиры.

Мы переглянулись и вошли внутрь.

– Идите сюда, – прозвучал тот же голос в конце коридора.

Местом, откуда доносились эти реплики, оказалась небольшая гостиная со старыми мебелью и обоями. В углу, на тумбочке, стоял выключенный старый телевизор, на стене над ним висел портрет Месси Львова в рамке, а напротив телевизора, на старом полинявшем диване, сидел такой же старый полинявший глухарь.

– Присаживайтесь, – обратился он к нам.

Так как сидеть в гостиной кроме дивана было негде, мы решили постоять.

– Это вы звонили в полицию по поводу…

– Это отсюда вы видели убийство? – оборвал я Бородьку, направляясь к окну.

На улице под окном стояли две пустующие скамейки, впереди находилась детская площадка: качели, горка и песочница. В стороне от неё располагалось небольшое футбольное поле. Но никому до всего этого не было дела: на глаза мне не попалось ни одной твари. А позади детской площадки, прямо напротив меня, стоял двухэтажный особняк Медведева, а если быть ещё точнее, окно его кабинета. Окно было открыто, и так как расстояние до него было приблизительно тридцать метров, мне хорошо виднелись судейские стол и стул.

– Да, отсюда, – подтвердил свидетель, когда я отвернулся от окна.

– А можно узнать ваши имяяя и фамееелию? – спросил его Козлов. – Это для дела.

– Сергей Глухарёв.

– И что же вы, Глухарёв, видели в момент убийства судьи? – спросил я, упёршись жопой на подоконник.

– Убийство судьи, – ответил Глухарёв.

– И кто его убил?

– Страус.

– Страус? – удивлённо переспросил Бородька, опередив этим меня.

– А если точнее, страусиха, – всё так же спокойно продолжал отвечать на вопросы Глухарёв.

Не зная, шутит над нами свидетель или нет, мы с Бородькой, шокированные его заявлением, минуту стояли, не проронив ни слова.

– И что же именно вы видели? – собравшись с мыслями, спросил я Глухарёва. – Можно узнать поподробнее?

Глухарёв посмотрел на каждого из нас, уставился в стену, где висел портрет, и начал свой, наверное, не раз готовившийся рассказ:

– Я старый. Лифт у нас не работает, так что на улицу я выхожу редко. В основном я целые дни сижу здесь и читаю книги. Вчера было так же, я сидел на диване и читал. Окно было открыто. Во дворе у нас шуметь некому, так что мне никто никогда не мешает. Но вчера я услышал на улице какой-то звук, как будто кто-то бегал и голосил. Я отложил книгу и пошёл посмотреть. И увидел, как по детской площадке бегала голая страусиха. С огромным пузом. Всё это время она громко всхлипывала. Какое-то время она носилась так взад-вперёд и глядела по сторонам. А потом она неожиданно посмотрела на дом судьи и уставилась на окно его кабинета. Я тоже туда посмотрел и увидел судью, который сидел у себя за столом. Окно у него всегда было открыто. Страусиха увидела его и сразу замолчала. Потом поглядела на песочницу, подошла к ней, повернулась на судью, потом на песочницу, потом опять на судью. Потом она шагнула чуть в сторону и стала лицом прямо напротив его окна. Потом повернулась ко мне и засунула голову в песок. Страусиха стояла в такой позе секунд тридцать, я даже уже хотел отойти от окна, но потом раздался выстрел, и я увидел, как яйцо из страусихи прилетело прямо в голову судьи, и он рухнул ею на стол. Потом страусиха вынула голову из песка, поглядела на окно и убежала.