Значит, будешь по утрам работать в швейной мастерской, а после обеда – помогать сестре Каталине. Монсеньер велел тебя беречь но совсем уж без дела сидеть – грех это. Лотта была с ней согласна. Незанятые руки давали слишком много воли голове. И от мыслей, которые приходили в голову, впору было сигануть с одной их башен Лазарета этой самой головой вниз.
В первые дни помешала только невозможность добраться до башни самостоятельно. А помотать в таком небогоугодном деле никто их сестер ей, само собой, не стал бы. А потом появилась нет, не надежда, но желание узнать, что же все-таки происходит. А, значит. Надо выждать до завтра, когда ей пообещали возможность беспрепятственно спрашивать.
В тот день сестра Герлинда показала Лотте еще швейные мастерские. Простые, где шились одежды для сестер и братьев, а также обиходные вещи. И белошвейные, где обшивали высшее духовенство и шили на заказ. В основном, приданое для знатных девиц.
Именно в белошвейной мастерской старшая сестра велела Лотте взять лоскут и выполнить несложный узор. Потом – чуть посложнее. Довольно кивнув, сказала, что ждет новую вышивальщицу завтра после службы.
- Ну, хвала Творцу, разобрались, куда тебя приставить, - сестра Герлинда вздохнула, кажется, с некоторым облегчением. Теперь – обед.
Обед проходил в одной из трапезных обители. Их, как объяснили Лотте, было несколько. Для братьев, для сестер и для паломников. Для простых и для благородных. Сестры-маги питались отдельно от женщин из приюта. Это порядок сестра Герлинда пояснила просто: «Не все заблудшие души останутся у нас. Кто-то решит строить свою судьбу в большом мире. Не стоит им лишний раз видеть тех, кто, по всеобщему убеждению, давно мертв и похоронен».
Обед был простым и сытным. Каша с льняным маслом, овощное рагу, ржаной хлеб. Ничего лишнего. После общего пения гимнов одна из сестер открыла большую книгу Творца и принялась читать. Остальные дружно принялись за еду. Лотта хотела спросить, а как чтица, но сестра Герлинда знаком показала ей: «Все потом». Действительно, ни одного слова не раздавалось за столом, только стук ложек по посуде.
После обеда наставница отвела Лотту в библиотеку и представила брату Зимону. Сухонький брат, по возрасту годившийся Лотте в отцы, обрадовался новице, как родной. «Как же, как же! Все уже готово. Монсеньер предупредил, что надо обучить новую девочку. Ты читать-то хоть умеешь, детка?» Брат Зимон спрашивал еще что-то и сам отвечал. Не дожидаясь, пока Лотта раскроет рот.
В итоге, если она правильно поняла говорливого брата, ей надлежало ежедневно посвящать некоторое время чтению книг, выбранных для нее аббатом Пиусом.
Лотта послушно кивнула, не совсем понимая, зачем все это. Мастерская – понятно. Розарий – тоже понятно, помощь престарелой сестре. А зачем ей эти книги? Она ведь никогда не собиралась становиться ученой нонной. Глянув на сестру Герлинду, Лотта в который раз решила промолчать. По всему выглядело, что монсеньер аббат был куда лояльнее к разного рода вопросам, чем строгая сестра.
Как бы там ни было, это был первый день, когда у Лотты не оставалось сил на грустные мысли. Силы еще не полностью вернулись к ней и сегодняшний день показался ей ужасно долгим. Пользуясь своим положением больной, Лотта отказалась присутствовать на вечерней службе. Добрые сестры ничего не сказали, только одна недовольно поджала губы, и ушли. А Лотта уснула, едва успев прошептать последние слова молитвы.
