Ашаршылык: история Великого голода - страница 27

В оценке товарности, как показывают приведенные материалы по Актюбинской губернии, всегда надо было учитывать огромную разницу в товарном выходе продовольственных и непродовольственных продуктов. С точки зрения производства непродовольственного сырья можно было рассматривать часть казахских хозяйств как товарные. Но дело все состояло в том, что хозяйственная политика накануне и во время коллективизации всегда подразумевала в первую и главную очередь товарность именно продовольственного производства, в особенности по хлебу и мясу. Но именно в этом казахское хозяйство товарным не было.

Брошюра Г. Тогжанова «О казакском ауле» была выпущена в Кзыл-Орде в 1928 году, и оказала сильное влияние на формирование политики коллективизации. В ней обосновывался важный для этой политики тезис о товарности казахского хозяйства, такой степени, что это хозяйство якобы «подчинил себе торгово-ростовщический капитал». Раз так, то по мысли партийных экономистов казахский аул созрел для «малого Октября» и коллективизации.

Стоит отметить несколько любопытных обстоятельств. Во-первых, сам Тогжанов в публикациях разного времени демонстрировал колебания в своей оценке казахского аула: в более ранней – как преимущественно капиталистического, подчиненного «торгово-ростовщическому капиталу», в более поздней – как переходного, со смешанными чертами от разных общественных формаций. Похоже, что ни он, ни другие партийные экономисты так и не пришли к определенному мнению. Впрочем, особой нужды для них в этом не было, поскольку даже такая шаткая теория вполне себе послужила основанием для расправы с баями.

Во-вторых, Г. Тогжанов честно признавал, что данных у него нет, и свои построения ему подкрепить нечем: «К сожалению, у нас нет под рукой материалов, характеризующих возникновение и появление торгово-ростовщического капитала в казакском ауле…».[118] Далее: «К сожалению, у нас нет цифровых данных, доказывающих факт замены старого способа производства новым в казакском хозяйстве, в особенности в полукочевых районах».[119] Далее: «Дореволюционная литература о казаках дает очень мало сведений о сущности родовых отношений и влиянии их на развитие казакского аула».[120] На фоне таких необычайно честных заявлений для второй половины 1920-х годов, становится очевидно, что кроме голословных заявлений у Тогжанова ничего нет, и доказать свои построения он был не в состоянии.

Впрочем, это нисколько не мешало ему считать себя абсолютно правым, и время от времени отпускать в адрес оппонентов замечания, что они, мол, работают «не по-марксистски», а брошюру Е. А. Полочанского Тогжанов и вовсе назвал «теоретически безграмотной и политически вредной». Это приоткрывает немного атмосферу, царившую среди партийного руководства, составленную из гремучей смеси доктринальности, голословных заявлений, полного отсутствия доказательств и нетерпимости к другим мнениям. Тогжанов еще неплохо выглядит на фоне Филиппа Голощекина и Ураза Исаева, которые говорили почти то же самое, только не утруждали себя оговорками об отсутствии у них «под рукой» цифровых данных.

Колониальный консенсус и состряпанный ими политэкономический «қойыртпақ» подводили партийное руководство Казахстана к мысли, что казахский аул созрел для социалистических преобразований, раз там уже проявились капиталистические тенденций на основе товарного хозяйства, а на дороге у этих преобразований стоит бай, воплощающий в себе всю отсталость казахского аула и многочисленные пережитки всех общественных формаций от первобытно-общинного строя до капитализма.