– Кто знает, может быть, ты напишешь настоящий бестселлер, – гладя подругу по голове, ответила Ашната и встала с больничной койки.
– Ты уже уходишь?
– Скоро пойду. Но не потому что мне нужно идти, а потому что тебе нельзя много разговаривать. Сейчас тебе дадут таблетки и ты уснешь, а я посижу тихонько на краюшке кровати пока ты не заснешь, а потом пойду.
– По рукам. Ты придешь завтра?
– Конечно, приеду. Я буду приходить к тебе каждый день.
Поцеловав подругу во влажный лоб, на котором застыли капельки пота, она еще раз сжала её руку и поцеловала её длинные пальцы. На ногтях остался салатового цвета лак, под цвет нелепого платья, в котором Анна ушла на свидание в ту ночь.
Идя по длинному коридору, Ашната почувствовала, как рвота подступает к горлу. Сердце выпрыгивало из груди, в глазах помутилось. Приложив ладонь ко рту, она дошла до конца лестницы и скорее побежала к выходу. Выбежав на улицу, она жадно глотала воздух. Никогда прежде ей не был так необходим воздух. «Необходим, как воздух… Воздух тоже может быть необходим, как воздух. Словесный каламбур», – сказала она про себя и поспешила к подъехавшему автобусу.
Комната была пустой без Анны. Ветер раскачивал в разные стороны занавески. Пустой графин на столе. Открытая коробка уже засохшего зефира. Анна открыла его в то утро. Стены начали уже забывать запах кофе, который каждое утро она заваривала, собираясь на работу. Ашната провела рукой по полотенцу, которое подруга оставила сушиться на спинке кровати. С того момента весь «мирок» Анны словно замер, он окоченел. «Стоит человеку уйти, как без него умирают все, даже стены», – подумала она, и села на свою кровать, вытянув ноги перед собой. Ей предстояло закончить курсовую и готовиться к летней сессии. Сил на это катастрофически не хватало. Телефон, лежащий на тумбочке, который она забыла взять с собой, просигналил. Уставшими глазами, она прочитала сообщение от него. Не ожидая увидеть ничего нового, она легла и закрыла глаза.
Она будто слилась с тем крохотным, застывшим мирком Анны. Прежде она не знала, что такое выть в голос. Как воет волк на луну, как плачет мать, когда её ребенку плохо, как от боли разрывается аорта от предательства любимого человека. И вдруг, мертвую тишину разрывает оглушительный крик. Что-то живое ворвалось в комнату. Словно от удара коньками, со стен, расползаясь, посыпалась ледяная корочка, успевшая затянуть в себя все живое и превратить все в мелкие кристаллики. Ашната кричала в голос. Корчась, она ползала по кровати, сжимая ладонями простыню. Схватившись за голову, она уже не различала где постель, а где её волосы. Сердце билось, легкие работали, дыхание было прерывисто, но главное, оно было. Душа болела. А где душа у человека? В груди? Если в груди, почему же от боли, ноет все тело, каждый уголочек, каждая пора… Невыносимая боль еще живого человека.
«Снова этот тёплый голос», – первое, что она поняла, проснувшись.
– Все хорошо, ты не одна, – возле неё сидела нянечка. Та самая женщина, которая ночью проводила её в сад.
– Откуда Вы здесь? – сонным голосом спросила Ашната и слегка помотала головой.
– Ты громко кричала. Но сейчас все хорошо. То была легкая истерика.
– Господи, прости меня! – она посмотрела на иконки, стоящие на полке. – Я не имею права распускаться и тем более опускать руки! Мне нужно беречь силы, ведь теперь я в ответе за подругу, – она посмотрела на женщину. – Вы ведь знаете, что она… умирает…
